– Петухи по курятникам сидят, – усмехнулся Дювье, расстегивая куртку. – Ты не бойся, малыш, «спруты», они хоть и северяне, а ничего.
– Не съедят, – добавил усатый. – Особливо при герцоге.
– Не съедят, – послушно повторила Мэллит. Она помнила Повелевающего Волнами. Высокий и равнодушный, он сидел за столом названного Альдо и улыбался одними губами, а потом оставил первородного и увез в цепях врага своего.
– Вот, – на широкой ладони остро блеснула звездочка и замерцал жемчуг, – возьми на удачу!
– Сдурел? – ахнул усатый. – Кто ж благословеньями разбрасывается?
– Сам ты сдурел, – глаза Дювье исполнились льда. – Мы, случись что, за мушкеты, а у это …го только и защиты, что сверху да сбоку. А ну, надевай!
– Ни… Я не могу… Это слишком дорого сердцу твоему.
– Много ты понимаешь! – прикрикнул воин, но гнев его был ложью. – Сказано – надевай, и к генералу!
– Я благодарю тебя. – У ничтожной не было ничего, чтобы ответить на дар даром. Слезы не заменят жемчуг, а пожелания не обратятся в золото. – Пусть тех, кого любит сердце твое, обойдут беды, и пусть твоя зима обернется весной…
– Эк загнул! – Губы Дювье изгибала улыбка, а в глазах были грусть и свет, как у Повелевающего Молниями. – Будет у нас весна, куда денется, все будет, дожить бы…
– И доживем, – тряхнул головой усатый. – Разрубленный Змей, чтобы мы да не дожили! Ладно, хватит болтать, генерал ждать не любит.
– И в самом деле, проваливайте! – велел Дювье. – Как сделаешь, – возвращайся, с меня касера… А ты чтоб без глупостей… Эх ты, Эжени…
3
Удалось! Разрубленный Змей, удалось! Ожиданию, от которого впору рехнуться, конец. Лионель готов к переговорам, остается дождаться Никола, и в Надор!
– Вижу, вы получили приятные известия. – Долгожданное письмо не превратило мэтра Инголса в дым. Юрист по-прежнему восседал в кресле и заигрывал с Клементом. – Мой коллега будет рад. Он не любит становиться дурным вестником.
– Я узнал, что моя невеста меня ждет, – улыбнулся Робер. – Эта новость не может быть плохой.
– Как сказать, сударь, – не согласился адвокат, – невесты бывают всякими, а жены – тем более. Я искренне надеюсь, что святой Оноре и молитвы Жозины сохранят вас от неудачной женитьбы.
Если б Робер разливал вино, вину пришел бы конец. Повелитель Молний оторопело уставился на гостя, а тот как ни в чем не бывало вытащил второй футляр.
– Мой друг привез еще одно послание.
– Благодарю… Я не думал, что жду именно вас.
– Жизнь непредсказуема, – адвокат вздохнул и сложил руки на объемистом животе, – в этом и состоит ее главная прелесть.
Робер не стал спорить, он просто взял письмо. Подписи не было, но почерк был знаком, хоть и стал тверже и проще. Лионель, в отличие от брата, писал матери много и охотно, а графиня Савиньяк показывала письма друзьям из Эпинэ. Тогда все они были друзьями, а теперь? Не враги, и на том спасибо…
«Герцог , – Маршал Севера был краток, – Ваше предложение живо меня заинтересовало. У нас мало времени, и ждать личной встречи – излишняя роскошь. Человек, назвавший Вам известное нам обоим имя, уполномочен мною заключить соглашение на оговоренных условиях. Вы вольны отказаться, что никоим образом не ухудшит Ваше положение и положение лиц, за которых Вы ходатайствуете. Со своей стороны в случае заключения соглашения отвечаю за его исполнение своей честью и своей кровью.
С надеждой на успех в нашем общем предприятии.
Барт-Уизер, 400 год К.С., 5-й день Зимних Скал.
P.S. Приношу запоздалые извинения за оскорбление их величеств Франциска и Алисы и последующие неприятности, если они, разумеется, последовали. Это сделал я».
О том, что одним прекрасным утром королева на портрете в приемной деда обзавелась бородой и усами, а король – цветастой юбкой, знали только дед, отец и вызванные на дознание Робер с Мишелем. Мишель сознался, и дед успокоился. Про мирно спящих в южном крыле гостей никто и не вспомнил… Эпинэ отложил письмо:
– Человек, назвавший известное мне и графу имя, – вы. Я вас слушаю.
– Извольте. – Адвокат больше не улыбался. – Упомянутый вами граф предлагает то, что уже косвенно одобрено вами и вашим ближайшим помощником, а именно договор, согласно которому Старая Эпинэ и примкнувшие к ней графства получают совершенно определенные права. Граф не сомневается, что регент Талига, будет ли им Рудольф Ноймаринен или же Рокэ Алва, подтвердит взятые маршалом обязательства, о чем вы будете тотчас уведомлены.
Маршал принимает на себя полную ответственность за безопасность тех, кто восстановит законный порядок в Олларии, ее ближайших окрестностях и Старой Эпинэ. Разумеется, ни о каких преследованиях участников восстания, вызванного преступным и недальновидным управлением губернатора Колиньяра, не может идти и речи.
Теперь о лицах, за которых вы ходатайствуете. Отъезд ее высочества Матильды Алати, Удо Борна и Дугласа Темплтона делает ваше требование в значительной степени беспредметным, однако маршал, не зная всех обстоятельств, ручается за их жизнь и безопасность. Более того, Борну и Темплтону не будут предъявлены обвинения за участие в мятежах Карла Борна и Эгмонта Окделла. Последнее относится и к вам.
Что касается Ричарда Окделла, то, по мнению маршала, его следует для его же пользы заключить под стражу. Если вы с этой мерой не согласны, герцог Окделл останется на свободе, но за все, что он при этом совершит, ему придется ответить в соответствии с военным временем и законами Талига. Прежде чем перейти к последнему и самому сложному вопросу, я хотел бы услышать ваше мнение о первых предложениях маршала.
– Мэтр Инголс, сначала я хотел бы узнать, как давно вы получили эти письма.
Юрист усмехнулся и приподнял бокал:
– Когда мы беседовали в прошлый раз, они были со мной. Я получил их ранним утром.
– Чего вы ждали?
– Конца процесса, разумеется. Кроме того, мне следовало, уж вы меня простите, проверить вашу добросовестность. Я заговорил с вами об отторжении земель. Если б мои советы всплыли на суде, письма отправились бы в огонь.
– Понимаю, – Робер опрокинул бокал, не почувствовав вкуса, – вы бы убедились, что я двуличная тварь, хотя ваша проверка била не только по мне, но и по Алве.
– Вы ошибаетесь, – покачал головой юрист, – то, что в гальтарских законах обвинители, в отличие от обвиняемого, не смыслят ни кошки, было очевидно еще до начала процесса. Если б Джаррик использовал мои слова, Алва из него сделал бы фрикасе. Я ответил на ваш вопрос?
– Да. – Робер взглянул в медвежьи глазки и медленно произнес: – То, что вы нам предлагаете, не просто хорошо, но очень хорошо. Я был бы глупцом, если бы хотел бо́льшего. Что до Дикон… до герцога Окделла, Карваль передаст герцогу Придду мою просьбу доставить Ричарда в Ноймаринен. Если маршал Савиньяк походатайствует о снисхождении… О том, чтобы до конца войны с Диконом ничего не случилось…
