— Меня обыскали, — развел руками паршивец. — Корона о моих денежных обстоятельствах осведомлена лучше меня.
Денег нет, это и Бочке ясно. Дать? Удо возьмет. Из вежливости, а потом бросит в первую же канаву и поедет дальше в свое никуда. И Лаци, как назло, нет, чтоб тайком в седельную сумку сунуть.
— Мне нужно обойти посты, — выпалил Мевен. — Дуглас, я преступника на тебя оставлю?
— Оставляй, — кивнул Темплтон, — мы с Ее Высочеством его не выпустим.
— Упустишь, — напомнил Дугласу гимнет-капитан, — не забудь в Багерлее карты захватить, хоть делом займемся.
— Забудете, пришлю, — пообещала закрывшейся двери Матильда, — и карты, и вино.
— Леворукий, — выдохнул Темплтон, проводя рукой по лицу, — выпутались!
— Не ожидал, что отпустят? — повернулся к другу Удо. — Я тоже не ожидал.
— У меня есть тюрэгвизэ, — торопливо сказала Матильда. — Мы сейчас ее прикончим.
— Тюрэгвизэ? — присвистнул Суза-Муза. — Моя свобода этого не стоит, хватит вина.
— А тебя не спрашивают. — Ее Высочество лично разлила величайшую из драгоценностей по серебряным стаканам. — Ну, — потребовала она, — рассказывай.
— О чем? — отозвался Удо, глядя в стену между камином и торчащими в углу часами.
— Твою кавалерию, да обо всем, что ты натворил!
— Мне поклясться, что я не трогал Робера? — Будь у Борна на загривке шерсть, она бы встала дыбом. — Извольте, клянусь. Хоть честью, хоть жизнью, хоть Создателем, хоть кошками. Я, Удо из дома Борнов дома Волны, не умышлял против Робера Эпинэ, и не знать мне покоя, если лгу!
— Кончай дурить, — Матильда грохнула початый стакан на стол, — а то пристрелю, ты меня знаешь!
— Знаю. — Лицо Удо окаменело, Придд, да и только. — Потому и ответил. Остальные обойдутся!
— С чего ты взял, что я про Робера спросила? — Вот так смотришь на человека двенадцать лет и не видишь, а он на тебя все это время глядит и тоже ни кошки не понимает.
— Не про Робера? — Удо на мгновенье прикрыл глаза. — Тогда про что?
— Как про что? — удивилась Матильда, разглядывая бузотера поверх серебра. — Про Медузу.
— Но это же просто. — Сквозь лед стремительно пробивалась травка. С желтыми цветочками. — Если б Сузой-Музой не стал я, им бы стал кто-нибудь другой. Дик про медузьи выходки кому только не рассказывал, грех было упустить.
— И когда же тебя осенило? — буркнула принцесса.
— В усыпальнице, — лицо Удо вновь стало жестким, — когда решетку кувалдами разносили, а она кричала.
— Ты тоже слышал?! — вскинулся Дуглас. — Я думал, только я с ума схожу, значит, тогда ты…
— Понял я раньше, — уставился в свой стакан Удо, — то есть понял Рихард…
— Так вот вы о чем у Святой Мартины шептались, — начал Темплтон и оборвал сам себя. — Я еду с тобой. Вместе влипли, вместе и вылипать станем.
— Нет. — Удо и раньше походил на брата, сейчас он стал его отражением, только родинки на щеке не хватало. — Ты останешься. Пока остаются Ее Высочество и Робер. Я бы тоже…
— Куда ты поедешь? — перебила Матильда. — Дуглас, разливай, не копить же.
— Куда? — переспросил Борн. — Для начала в Придду. Альдо не считает север великой Талигойей, значит, я могу туда изгнаться.
— Собрался сдаться Волку? — не очень уверенно спросил Дуглас. — Ты до него не доберешься.
— Захочу, доберусь, — заверил Суза-Муза. — Ноймар не Бергмарк, а Рудольф не дурак.
— А ты хочешь? — Тюрэгвизэ привычно горчила, последняя память о настоящем доме. — Может, в Сакаци?
— Нет. — Когда смотрят такими глазами, уговаривать бесполезно. — До гробницы Октавии я бы просто сбежал, а сейчас поздно под корягу лезть.
— Ты недоговариваешь. — Темплтон казался обиженным. У Дугласа всегда что на уме, то и на языке, или это было раньше?
— Недоговариваю. — Удо устало улыбнулся. — Все даже Эсперадору на морском берегу вслух не скажешь.
— Адриановы комментарии, — блеснула знаниями Матильда, — их только олларианцы признают.
— Я тоже признаю. — Щека Удо дернулась. — Я после Рихарда много чего признал.
— Ты собирался рассказать про Медузу. — Матильда сунула в руку Темплтону стакан. — И вообще, мы пьем или нет?
— Ваше здоровье, Ваше Высочество, — провозгласил Удо. — Будьте счастливы.
— Обязательно буду, — согласилась вдова. — Удо, можешь без оговорок. Ты заговорил с Альдо по-медузьи, потому что по-человечески он не понимает. Так?
— Он обалдел от короны, — тихо сказал Борн, — я решил вылить на него ведро воды, пока этого не сделали Савиньяки с фок Варзов. Все сложилось один к одному: моя должность, малые обеды, рассказы Дика… Самым трудным было оставить вне подозрений Придда.
— Вассал Дома Волн защищает сюзерена, — буркнул Темплтон, — ну и на кой? Случись что, Спрут тебе поможет, как его папенька Карлу и Эгмонту.
— Это его дело, — отмахнулся Суза-Муза, — я за других прятаться не намерен. Будь хоть какая-то возможность, Дикон обвинил бы Валентина. Окделлу могли поверить.
— Ну и кошки с ним, — скривился Дуглас, — нашел для кого стараться.
— Тебе Салиган нравится? — Удо одним глотком ополовинил стакан. — Нет? А он, между прочим, так же рассудил. Дескать, кошки со мной, зато сам вывернется.
— Сравнил, — не очень уверенно произнес Темплтон, — ты и этот ызарг.
— Спрячься я за Придда, стал бы ызаргом не хуже. — Борн поставил стакан на стол. — Но в уме этой твари не откажешь. Ловко он меня разгрыз.
— Салиган? — выдохнул Дуглас. — Откуда?
— Видел, как перед приемом я возле кагета прогуливался, вот и сложил два и два, а может, и заметил что-то. Картежники многое замечают.
— И решил свалить на Сузу-Музу Робера?
— Решил. — Удо взял графин и ловко разлил остатки. — И удачно, как видите. Взяли меня с поличным, оскорбление величества у меня на носу написано, получается слово изменника против слова вора. Кому верить? Альдо предпочел вора, тем паче у меня еще и яд нашли.
В приемной что-то грохнуло. Опрокинули стул?
— Прошу меня извинить. — Мевен с неподдельным участием смотрел на них с порога. — Господину Борну пора.
— Я понял, — кивнул Удо, поднимая стакан. — Прощайте, Ваше Высочество. Я ваш должник до смерти и дальше.
Она тоже не забудет. Не брата неизвестного ей Карла и сгинувшего в дурацкой схватке Рихарда, а усталого светлоглазого человека, что был рядом, а теперь уходит. Не в Закат и не в Рассвет, а в края, где алатской старухе не место.
— Мевен, — окликнул Дуглас, — четверо — хорошая примета. Выпьете с нами на дорогу?
