– Я его убью! – Айри не слышала, не желала слышать, в ее глазах не было слез, только ненависть. – Ты не будешь жить, слышишь, ты?! Не будешь! И как тебя такого земля носит?! И твоего поганца белобрысого.
– Айрис! – Вопль брата мало чем отличался от визга сестры. – Как ты смеешь оскорблять...
– А как ты жить смеешь, паскуда?! – выпалила Айрис. – И почему тебя только в Варасте ызарги не сожрали!
– Заткнись! – Лицо Повелителя Скал пошло такими же пятнами, как у сестры.
– Гадина! – взвыла Айрис, изворачиваясь даже не кошкой, а змеей. Зубы герцогини впились в удерживавшие ее руку, пальцы Ричарда разжались, девушка вырвалась и немедленно вцепилась обеими руками в ненавистное лицо. Одна рука соскользнула и ухватилась за герцогскую цепь, вторая рвала лицо, ухо, волосы.
– Закатная тварь! – так мычат очумевшие быки и одураченные мужья. Арамона тоже так орал, когда не знал, что делать. И Ричард не знает!
Повелитель Скал рванулся, с кухонным лязгом лопнула герцогская цепь, юноша пошатнулся, девушка отлетела к стенке и зашипела. Луиза, сцепив зубы, кинулась к камину, ухватила рокслеевский веник вместе с вазой и швырнула между сынком святого Эгмонта и его же доченькой. Грохнуло, как из хорошей пушки. Ваза разлетелась вдребезги, выплеснувшая вода окатила дерущихся, мерзко и сладко запахло лилиями. Ричард Окделл раздавил каблуком жирно хрустнувший стебель, и наступила тишина, прерываемая судорожным дыханием и тиканьем часов.
– Айрис, – вплывшая в гостиную Катарина Ариго была бледно-зеленой, как раздавленные бутоны, – вы мне нужны, но сначала вам следует поправить прическу. Герцог Окделл, я буду рада видеть вас завтра. Госпожа Арамона, могу я вас попросить проводить герцога?
– Разумеется, Ваше Величество, – скучным голосом произнесла Луиза. – Монсеньор, прошу вас.
Бывший оруженосец герцога Алвы уставился на нее, как на выходца. Повелитель Скал был мокр, как мышь, оторванный воротник открывал шею с тщательно замазанным юношеским прыщом и оставленной лопнувшей цепью багровой полосой. Еще восемь вспухших полос украшали щеки, а левое ухо стремительно приобретало свекольный оттенок. Для юной девы Айрис проявила незаурядную сноровку.
– Герцог, – промурлыкала бывшая королева, – если вы не сможете нанести мне визит завтра, приходите в любое удобное для вас время. Я буду ждать.
Окделл очнулся. Зыркнул на стоящую среди осколков сестру, попытался поклониться, поскользнулся на некстати подвернувшейся свече. Катарина этого не заметила, как не замечала ни луж на полу, ни расцарапанного лица.
– Сударь, – напомнила о себе госпожа Арамона, – разрешите вас проводить.
Ричард шумно выдохнул и побрел к двери вслед за Луизой. Что творилось сзади, капитанша не видела, но там что-то звякнуло. Хриплый крик «Убирайся к кошкам!» слился с каким-то свистом, золотая змеюка смачно хлестанула Ричарда Окделла по спине, свалилась вниз и оказалась все той же герцогской цепью. Повелитель Скал поднял изувеченную регалию, его лицо перекосило то ли от ярости, то ли от боли. Госпожа Арамона ловко подняла занавес, за которым скрывалась пресловутая дверца, и самочинно взяла Окделла за локоть.
– Монсеньор, сюда.
Молодой человек тупо оглянулся и остался стоять. Пришлось его подтолкнуть. Повелитель Скал являл собой весьма жалкое зрелище, но Луиза была далека от сочувствия. Капитанша с наслаждением оторвала б кабаненку уцелевшее ухо, но не выпускать же из апартаментов Катарины мокрого исцарапанного герцога, будь он четырежды свиньей. Придется сушить, штопать и запудривать...
5
Леворукий бы побрал эту дрянь! Устроить такое! При Катари! И что только на дуру накатило?!
– Здесь ступенька, сударь, – предупредила белобрысая страхолюдина, которую он откуда-то знал. Она все видела. И сборчатая толстуха видела, и стражники, и Леворукий знает сколько слуг и служанок, но на слуг герцог Окделл мог не оглядываться. На слуг, но не на Катари.
Предстать перед своей королевой с расцарапанным свихнувшейся кошкой лицом! Эту тварь мало убить, но что сделано, то сделано.
– Монсеньор, думаю, будет лучше, если я зашью ваш воротник и обработаю ваше лицо квасцами. Такие царапины иногда гноятся.
Еще бы, когти у Айрис наверняка ядовитые, как у закатной твари, а уж язык!
– Монсеньор, вы согласны? Тогда лучше снять камзол. Я его просушу, пока буду заниматься воротником, но сначала – лицо.
– А потом? – язык сам спросил, Ричард о «потом» не думал.
– Потом я запудрю ваши щеки. Уверяю вас, ничего не будет видно.
Зато будет слышно, слуги обязательно проболтаются, и не только слуги. Айрис визжала, как резаная. Скоро весь дворец узнает, что Айрис Окделл назвала своего брата предателем. Его, готового умереть за дело Раканов и Талигойю?!
– Выпейте, – рука в черном рукаве протянула Ричарду стакан, – это вас успокоит.
– Что это? – переспросил юноша, недоверчиво разглядывая пахнущий чем-то противным отвар.
– Кошачий корень, – пояснила уродина, – он успокаивает.
Делать герцогу Окделлу нечего, кроме как пить всякую дрянь. Ричард брезгливо скривился, и щеки ответили острой болью.
– Я не стану это пить, – юноша решительно поставил стакан на столик.
– Как вам угодно, – женщина равнодушно пожала костлявыми плечами, – но учтите, будет больно.
Дик угрюмо кивнул. Эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что было, когда ему чистили рану на руке, но она унижала. Честные раны мужчину украшают, но такое!
Смоченный чем-то жгучим тампон из корпии коснулся щеки, но Ричард даже не вздрогнул, хотя казалось, что его сунули лицом в костер. Кто же эта вдова? А, кем бы ни была, главное, ей доверяет Катари.
– Монсеньор, теперь вам придется ждать, пока просохнут ваши вещи, а я с вашего разрешения займусь вашим воротником.
– Вы очень любезны. Надеюсь, я смогу отблагодарить вас за вашу помощь.
Час назад Дик бы добавил, что Повелители Скал не забывают оказанных им услуг, но выходка Айрис опозорила всех Окделлов. Святой Алан, сестрица безумна или больна, но разве это остановит сплетников? И что теперь прикажете с этой кошкой делать? Может, выдать ее за Наля? Но кузен при всей своей суетливости и невзрачности хороший человек. Не стоит привязывать его на всю жизнь к гадюке, хотя любовь зла. Что ж, если Реджинальд, зная все, попросит руки Айрис, он ее получит.
Глава 8
Вараста. Тронко
399 года К.С. 20-й день Осенних Волн
1
Спроси кто виконта Валме о разлуках год назад, Марсель бы с чистой совестью сказал, что, не будь расставаний, он бы повесился. В самом деле, что могло быть хуже родителей или любовниц, от которых нельзя сбежать, да и от приятелей рано или поздно устаешь. Валме знать не знал, что значит кудахтать от беспокойства и сморкаться, глядя в спину уходящим, за что и получил. Кошка-судьба подсунула неунывающему виконту Ворона с его дуэлями, войнами и кардиналами, и понеслось... Муцио, Дерра-Пьяве, Луиджи, маэстро Гроссфихтенбаум, дядюшка Шантэри, прекрасная Франческа, – все они откуда-то выскакивали, отгрызали кусок сердца и пропадали с глаз, но не из головы. И это не говоря об утреннем чудище, паре заплаканных принцесс и заварившем всю кашу герцоге, болтающемся Леворукий знает где.
