Кальдмеер странно дернул головой, словно ответил кому-то невидимому, и повернулся.
– Приказ по всей линии – поворот «Все вдруг». Команду над арьергардом принимает шаутбенахт Бюнц, он же ведет колонну. Курс на караван. Всех не занятых при маневре офицеров – ко мне!
– Мой адмирал, – растерялся «ерш». – Команду над арьергардом принимает...
– Шаутбенахт Бюнц, – с нажимом повторил Ледяной Олаф.
– Есть, господин адмирал, – сигнальщик опрометью бросился вниз, только спина мелькнула.
Флаги резво побежали по фалам, не прошло и пары минут, и, словно пытаясь их догнать, под несмолкающие боцманские свистки бросились вверх марсовые. «Ноордкроне» сначала неохотно, а потом все уверенней разворачивалась вправо, остальные отставали. Немного, но достаточно, чтобы притихшая было гордость подняла голову. Если идти в бой, то на флагмане, под брейд-вымпелом Ледяного Олафа.
Пусть не будет ни штурма, ни высадки, Хексберг подождет. Положение, в котором они оказались, не из лучших, но силы равны, а Кальдмеер – лучший из живущих адмиралов. Но как же паршиво, что ближе всех к фрошерам оказался Вернер.
Разворот был окончен. Щитоносная коронованная дева уже указывала мечом на нового противника, а «Кунигунда» еще пыталась вернуться в линию. Ну сколько можно возиться?
– Господин адмирал, – старший офицер попробовал доложить по всей форме, но Кальдмеер лишь рукой махнул.
– Без докладов, – взгляд адмирала был прикован к мачтам, – подождем известий.
Офицеры, давно одетые для боя, один за другим взбегали на ют, отдавали честь, становились в строй. Серьезные лица, иссиня-черные мундиры, серебряное шитье, белые перчатки... Цвета флота Дриксен, цвета зимнего моря в шторм. «Сквозь шторм и снег!» – начертал на морском штандарте Людвиг Гордый, и это не пустые слова. Они выиграют этот бой, обязательно выиграют.
Вернулся фок Шнееталь, прибежал судовой лекарь, заметался вдоль борта, увидел священника, подошел к нему. Отец Александер тронул орденский знак, его лицо было спокойным и уверенным.
– «Бюнц докладывает, – лицо Блаухана было серым, как матросская куртка, – у противника около семидесяти вымпелов без легких кораблей».
– Проклятье, – рука Кальдмеера метнулась к шраму, – он привел их всех!
Семьдесят! А Доннер связан по рукам и ногам. Знал ли Бешеный про Альмейду? Если знал, оторваться от него будет непросто...
– Господа, – а вот теперь голос адмирала и впрямь стал ледяным, голос и глаза, – очевидно, что наше предприятие провалилось. Теперь наш долг – спасти тех, за кого мы в ответе перед кесарем, Создателем и своей совестью. Блаухан, передайте Доннеру: «По возможности выйти из боя и следовать за нами». Всем: «Защищать караван». Купцам: «Держаться вместе и уходить в море». Возвращайтесь на свои места, и храни вас Создатель. Горнисты, «Дриксен верит своим морякам».
Пели горны, скрипели снасти, быстро стучали сапоги, бешено колотилось сердце, не от страха, от ожидания!
– Такие дела, Адольф, – неожиданно тихо сказал Кальдмеер, глядя на бьющегося на ветру лебедя, и подтянул узел на шейном платке, словно душу застегнул. – Выходи из линии и ставь все паруса. Я не могу во время боя болтаться в хвосте. До схождения больше получаса, мы успеем выйти хотя бы в середину.
Глава 6
Хексбергский залив
399 года К.С. 15-й день Осенних Молний
1
– Что все это значит? – сварливо осведомился фок Хохвенде, уставив длинный палец в сторону разворачивающегося флота.
Что все это значило, Руппи не понимал, но признаваться в этом долговязому зануде, по милости которого приходится болтаться в хвосте, лейтенант не мог.
– Флот произвел маневр, именуемый «Поворот все вдруг», – деревянным адъютантским голосом оттарабанил Руперт, – после чего начал движение в крутой бейдевинд.
Прием сработал. Хохвенде был из тех, кому проще наложить в штаны, чем признаться, что они чего-то не понимают. Генерал Грубер вряд ли скажет «спасибо» за такой подарочек, но во время высадки командующий должен находиться с солдатами, даже если его дело – носить шляпу и зажимать нос платочком.
– Благодарю вас, граф, – Амадеус расправил блестящий кожаный плащ и ласково улыбнулся, давая понять, что говорит не с младшим офицером, а с добрым знакомым. – Я рад, что меня сопровождаете именно вы. На Западном флоте не столь много достойных. Что поделать, рыба портится с головы.
Будь на месте Руперта Зепп, он бы или онемел, или вспылил, но граф Хохвенде никогда не заговорил бы с плебеем. Другое дело – будущий герцог фок Фельсенбург, он не просто «свой», он нужен Его Высочеству Фридриху и его сторонникам. Руперт учтивейшим образом наклонил голову:
– Сударь, господина адмирала Кальдмеера весьма ценит моя бабушка. Она полагает, что, служа под его началом, я приобрету необходимый опыт, – что-то случилось, что-то, вынудившее Ледяного изменить планы, что?
– Когда я буду в Эйнрехте, – Хохвенде и думать забыл о маневре, его стихией была не война, а интриги, – я непременно засвидетельствую свое почтение герцогине Штарквинд и передам, что она может гордиться своим внуком.
– Мой генерал, – произнес Руппи с приличествующим случаю придыханием, – я глубоко вам признателен.
– Пустое, – великодушие захлестывало Амадеуса, как волна гичку, – благородные люди должны оказывать друг другу услуги. Не правда ли, мой молодой друг?
– О да, – согласился вышеупомянутый друг истинно эйнрехтским тоном, что извергло из столичного рта новую порцию смешанной с духами патоки. – Я счастлив быть полезен вашему превосходительству.
– Ваши услуги неоценимы, – пропел Хохвенде. – Скажите, вы не хотели бы перейти к моему другу Вернеру, о, простите, к адмиралу фок Бермессеру?
Руперт не поперхнулся только благодаря фамильному самообладанию, помноженному на столичную закалку. Родичи усиленно растили из него канцлера, никак не ниже. Флотский чин и несколько орденов, по мнению отца и бабки, должны были помочь блестящей карьере Руперта фок Фельсенбурга. Ни герцог, ни грозная дама и помыслить не могли, что милый Руппи твердо решил стать адмиралом Западного флота, если, разумеется, таковым не станет Зепп.
– Ваше предложение чрезвычайно лестно для меня, – заверил фок Фельсенбург, проклиная себя за то, что не прихватил зрительную трубу, – но у моря свои законы. Если я покину адмирала ради вице-адмирала, скажут, что я не справился со своими обязанностями.
– Убедительно, – еще бы, таких, как ты, только шкурные доводы и проймут, – но почему вы решили, что вам придется переходить к вице-адмиралу? Уверяю вас, этот поход многое изменит.
Жаль, Ледяной не бросил Вернера против Бешеного. Ах, как жаль! Паркетная скотина слишком быстро оправилась после конфуза и взялась за старое. С помощью Фридриха и гайифских денег, вестимо.
– У нас на флоте, – с нажимом произнес Руппи, – считается дурной приметой загадывать дальше окончания кампании. На траверсе «Весенняя птица». Прикажете узнать причину маневра?
