– Мы рады вас видеть, генерал, – пискнула Катарина. – Как вы себя чувствуете? Как ваше плечо?
– Благодарю, ваше величество, я здоров, но, боюсь, прогулку придется отложить.
– Мы не понимаем, – королева посмотрела рыжему генералу в глаза. – Что-то случилось?
– Увы, ваше величество.
– Но что?
Упадет в обморок или нет? Скорее нет, стоит очень неудобно…
– Я не уполномочен ничего говорить. Когда придет время, вашему величеству сообщат.
Катарина Ариго поправила ожерелье.
– Благодарю вас, генерал, мы вас больше не задерживаем.
Леонард Манрик, однако, и не думал уходить.
– Ваше величество, благоволите не покидать своих комнат.
– Вы забываетесь, граф, – голосок королевы больше не дрожал. Леворукий, да она словно бы стала выше.
– Напротив, ваше величество, я исполняю свой долг.
– Ваш долг – защищать трон.
– Именно это я и делаю, – поклонился Леонард Манрик. Он очень хотел походить на Рокэ Алву, но огурцу мечом не стать.
Королева вскинула голову:
– Мы желаем видеть нашего супруга.
– Увы, ваше величество, это невозможно.
Катарина Ариго, не удостоив капитана Личной охраны его величества даже взглядом, быстро пошла к двери. Манрик остался стоять, где стоял, только поморщился – видимо, пробитое Савиньяком плечо все еще болело. Королева дернула выраставшую из светлого дерева бронзовую ветку, тяжелая створка отошла, стали видны заступившие проход черно-белые гвардейцы и забитая солдатами приемная. Королева обернулась:
– Генерал, что это значит?
– Ваше величество, я уже просил вас оставаться в своих комнатах. Уверяю вас, вам все объяснят при первой же возможности…
2
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь тяжелые занавеси, становились алыми. Как закат… Луиджи Джильди с трудом оторвал голову от расшитой золотыми рыбками подушечки и огляделся. Слава Создателю, он один. Неубранный стол, разбросанные фрукты, одинокая лютня, какие-то тряпки… Выпил он чудовищно много и все равно прекрасно помнил и то, как оказался на вилле Бьетероццо, и то, что было потом. Сомнение вызывал только сон, который Луиджи тоже помнил отлично. Вернувшаяся Поликсена, белый конь, счастье, обернувшееся кошмаром, талигойский маршал, схвативший нечисть под уздцы…
Чего только не приснится, особенно спьяну! Но пора убираться, и чем скорей, тем лучше. Капитан Джильди с грехом пополам встал, лихорадочно вспоминая, где его одежда. Они сидели все вместе, потом заявилась Клелия, Алва ее уволок, а ему досталась София… Создатель, как же он напился! Луиджи еще раз оглядел стол, обнаружил полный бокал. Кажется, вчера из него пил Алва, а может, и нет. Молодой человек выпил вино залпом, не почувствовав вкуса, да и какой вкус после такой ночки? Прояснилось бы в голове, и ладно…
Кое-что капитан, однако, запомнил. Одежда отыскалась именно в том углу, где он и думал. Луиджи с отвращением шевельнул кучу, в которой его вещи бесстыдно мешались с женскими тряпками. Похоже, «пантеры» убрались из гостиной в чем мать родила. Не иначе отправились на поиски новых радостей и, очень даже может быть, получили, что хотели. Джильди отбросил нечто ажурное, благоухающее фиалками и залитое вином, и извлек свои панталоны, явно пострадавшие за компанию с кружевным соседом. Морщась от головной боли, капитан избавился от одежек Валме и влез в собственные. Хорошо, что сегодня утром все моряки Фельпа выглядят одинаково. Как, бишь, назывался этот праздник в древности? Ундии? Любопытно, что творили в эту ночку предки.
Натянув камзол, Луиджи глянул в зеркало над камином, выругался и выбрался на террасу, где и обнаружил маршала. Алва развалился на резной скамье в обществе корзины с вином и здоровенного дымчатого кота, словно вылезшего из приснившегося Луиджи кошмара.
– Вы рано встали, – светским тоном заметил Алва, ловко снимая сургуч с покрытой пылью бутыли и протягивая ее Луиджи. – Простите, бокалов не нашел.
– Вы проснулись еще раньше, – отпарировал Джильди, принимая угощение.
– Нет, просто я не спал, – Алва почесал кота за ухом. Точно так же он ласкал льнувших к нему женщин.
– Я видел этого кота во сне, – ну и чушь же он несет, – и вас тоже.
– Не сомневаюсь, сон был кошмарным.
– Почему вы так решили?
– Если после касеры пить ликеры, могут присниться только кошмары. И что же я делал с котом?
– Ничего, – пробормотал Луиджи. – Это я зачем-то уселся на лошадь, белый такой жеребец… Потом выскочил кот, а вы схватили коня под уздцы и велели мне слезть. Я не хотел, вы настояли, а жеребец стал кобылой… Пегой… И на ней сидела девчонка в рубашке и чепчике. Клянусь Создателем, ничего гаже в жизни не видел.
– И это все? – в голосе Рокэ было разочарование.
– Почти, – Луиджи внимательно всмотрелся в точеное лицо. На талигойце вчерашние возлияния почти не сказались. Если не считать легкой синевы под глазами, маршал был таким же, как всегда. – Вы велели мне идти в дом, а сами остались.
– Странно, – Алва казался озадаченным. – Если девчонка была уродливой, не понимаю, за какими кошками я остался.
– И еще, – с отчаянной решимостью произнес Луиджи, – я поклялся исполнить любую вашу просьбу.
– Вот как? – Безупречная бровь слегка приподнялась. – Представляю, какой спор поднялся бы, вздумай наши неподражаемые дуксы выяснять, имеет ли законную силу клятва, данная во сне.
– Мне плевать, сколько и каких шаров бросят эти болтуны, – выпалил Луиджи, – но я хочу, чтоб вы знали: Джильди от своего слова не отрекаются.
– Очаровательно, – Алва потянулся и взялся за оставленную было бутылку. – Когда я захочу луну с неба, обязательно вам об этом скажу.
– Монсеньор, – Луиджи очень внимательно посмотрел сначала на кота, потом на синеглазого человека в черной рубашке, – мне вот что пришло в голову… Это не было сном, иначе почему вы не ложились?
– Если я знаю, что выспаться не удастся, – зевнул Рокэ, – я предпочитаю не спать вообще.
– И все равно я – ваш должник и был бы счастлив считать вас своим другом.
– А вот этого не надо, – Алва резко отстранился, холодно блеснули синие глаза. – Дружба, знаете ли, ужасно обременительная вещь.
– Я не привык, чтоб моей дружбой пренебрегали, – Луиджи понимал, что несет несусветную чушь, но остановиться не мог. – И я не привык ходить в должниках.
– Последнее легко поправить, – все так же холодно произнес Рокэ. – Дайте слово, что выполните мою просьбу, и будем в расчете.
– Какую просьбу? – переспросил Луиджи.
– Всему свое время, – зевнул Рокэ. – Кстати, с какой радости вы залезли на клячу, с которой я, по вашему утверждению, вас согнал? Покататься захотелось?
