Глава 5
Оллария
«Le Huite des Bâtons & Le Chevalier des Deniers & Le Sept des Êpêes»
[43]
1
Его высокопреосвященство не был военным. Дораки вообще воевали редко: то ли Создатель, то ли Леворукий в придачу к неплохой голове дал им слабое сердце. Водить армии и махать шпагой Квентин мог разве что в мечтах, но отсутствие возможности не мешало восторгаться изяществом чужих решений. То, что сделал Рокэ, было безукоризненно со всех точек зрения, единственным недостатком кампании была ее стремительность. Сильвестр в который раз перечитал сначала депешу Первого маршала, потом письмо Фомы и напоследок донесение фельпского прознатчика. Как вовремя он послал приказ, предписывающий Ворону после полного разгрома бордонско-гайифской армии и освобождения Фельпа отправиться в Урготеллу.
Алва просто невозможен! К Дараме он заявился в чудовищном меньшинстве, а в Фельп и вовсе отправился чуть ли не в одиночку. И все равно разгрыз бордонский флот, как орех. Надо полагать, больше Капраса удивились только дуксы. Вряд ли, вручая приезжему маршалу всю полноту военной власти, они рассчитывали на столь стремительные победы. Кардинал с усмешкой глянул на три письма. Разумеется, самым коротким было послание Ворона.
«Ваше Величество, – лаконично сообщал Первый маршал, – по прибытии в Фельп я, по настоянию совета дуксов, принял на себя командование гарнизоном города и его флотом. Моим первым шагом стало сооружение разборных малых галер, с тем чтобы собрать их за пределами блокированного залива и вывести в тыл окружающей Фельп эскадре.
В 12 день Топаза (Летних Ветров) был дан бой, завершившийся полной победой. В результате осаждающая город армия с моря заблокирована фельпским флотом, а на суше зажата между Веньянейрой и внешними укреплениямиФельпа. Находящихся в распоряжении маршала Карло Капраса сил недостаточно для того, чтобы взять город, а отступление через Веньянейруневозможно. Полагаю, что в течение месяца Капрас капитулирует, вероятно, предварительно предприняв несколько демонстративных штурмов. Никакой действительной угрозы Фельпу и Урготу его армия не представляет.
Я полагаю возложенную на меня миссию законченной. В ближайшие дни я намерен выехать в Олларию, так как имею все основания думать, что важнейшие события будущей кампании развернутся на северном и северо-западном театрах военных действий. Убежден, что находящийся на подходе маршал Эмиль Савиньяк с блеском выполнит все взятые нами союзнические обязательства …»
Савиньяк-то выполнит, и основная кампания будущего года, без сомнения, пройдет в Бергмарке, Ноймаринен и, весьма вероятно, в Надоре, но Рокэ Алва в Олларию не вернется. Пусть сидит в Урготе и готовится к войне с дожами. Южная шарада займет маршала хотя бы до следующего лета, должна занять!
Сильвестр привычно глянул на карту. Бордон выглядел более чем заманчиво. Рокэ на один укус, а что дальше? Гайифа? Война с империей будет дорогой, но суп из павлина варить рано или поздно придется, а сейчас обстоятельства на стороне талигойских поваров.
Бордон, разинув пасть на Фельп, не только нарушил половину статей Золотого Договора, но и проиграл. Дивин, к астрологу не ходи, сделает вид, что он ни при чем, а дожи будут кричать, что их заставили… Бедные заставленные дожи…
Жаль, Бордон не имеет сухопутных границ ни с Урготом, ни с Талигом. Бить придется с моря. Конечно, у Фельпа «дельфинов» потрепали, но бордонские бастионы неприступны даже для тяжелых парусников, чего уж говорить о фельпских галерах. Ударить по берегу через Агарию? Невозможно… Ну да Алва что-нибудь придумает, для него чем невозможней, тем лучше.
Фома в восторге от воинских талантов кэналлийца вообще и от того, как Ворон покончил с Капрасом, в частности. Восхищенный ургот выражал уверенность в конечной победе и сообщал, что хлеб уже на пути в Талиг.
Урготский торгаш, как всегда, на высоте, на что, на что, а на прознатчиков денег не жалеет. По его сведениям, его величество Дивин пребывал в великой печали. Еще бы: вот-вот придется выкупать пленных во главе с маршалом, утвердившийся в северной Кагете Лисенок клянется Талигу в вечной любви, а великая Бакрия дерет шкуры с уцелевших «барсов».
В Южной Кагете и вовсе творится Леворукий знает что. Баата правильно делает, что не мешает казаронам кушать друг друга. Рано или поздно останется один, и тогда его можно будет съесть. А Талиг поможет.
– Ваше высокопреосвященство, – сквозь невозмутимость Агния проглядывало недоумение, – пришел господин тессорий. Он настаивает на немедленной встрече!
Сильвестр тщательно прикрыл картой очередную еретическую хронику, повествующую о делах четырехсотлетней давности, и сухо осведомился:
– Он объяснил зачем?
– Нет, но господин тессорий кажется весьма взволнованным.
Взволнованный Манрик? Легче представить взволнованный тал…
– Пусть пройдет в сад.
– Хорошо, ваше высокопреосвященство. Разрешите напомнить, сегодня несколько сыро.
– Спасибо, Агний.
Правильно напомнил, Дорак не выходил на улицу с неделю, но что за муха укусила Манрика? Может, воры в казначействе?
Сильвестр неторопливо расправил мантию и вышел через внутреннюю дверь. Деревья еще и не думали желтеть, вдоль тропинки алели пышные астры. Его высокопреосвященство с удовольствием вдыхал запах цветов и влажной земли. Агний оказался прав: день выдался сыроватый, хоть и теплый, приятная погода…
– Добрый день, Леопольд. Вы меня весьма удивили.
– Ваше высокопреосвященство!
Секретарь не врал, господин тессорий был взволнован, страшно взволнован. Не будь он столь рыж и, соответственно, белокож, ему, возможно, и удалось бы скрыть волнение, но, увы…
– Вы настояли на аудиенции, однако я очень занят. Могу уделить не более десяти минут.
– Этого достаточно, – заверил Леопольд Манрик с несвойственным ему подобострастием. – Ваше высокопреосвященство, я прошу у вас милости… Спасите моего сына!
Ничего себе просьба!
– С вашим сыном случилось несчастье. С кем?
– Ваше высокопреосвященство, Лионель Савиньяк вызвал на дуэль Леонарда.
Оччччень интересно, прямо-таки оччень. Близнецы Савиньяки имели одно лицо, но не норов. Эмиль вечно грыз удила, а его дуэли и кутежи в свое время были притчей во языцех у всей Олларии. Лионель шпагой и пистолетом владел не хуже брата, но вызвать Леонарда Манрика на дуэль мог лишь с хорошо обдуманными намерениями. С какими?
– Какова причина дуэли? – поинтересовался Сильвестр, перебирая свои любимые четки. Говоря с Манриком, следует помнить о любой мелочи, а по рукам, перебирающим шлифованные гранаты, ничего не прочтет даже тессорий.
– Женщина, – односложно ответил Манрик.
