– И что?.. Что это было?
– Смерть. Отойдемте, господа, сейчас обрушится балкон…
Глава 8
Оллария
«Le Valet des Epees» & «Le Six des Batons»
1
Солнечный луч отыскал щель в ставне и прорвался в гостиную. В световом столбе кружились в своем вечном танце пылинки. Луизе страшно захотелось распахнуть окно, впустить в дом дневной свет и тепло, и будь что будет! Наверное, есть предел у всего, даже у страха!
– Мама, – какой все же у Селины тоненький голосок, не то что у нее… Мать не зря ругает ее полковой трубой. – Мама, давай откроем окно.
– Нет! – «Нет» было любимым словом Аглаи Кредон, если она, разумеется, говорила не с господином графом. Покровителю отказывали иначе, вернее, вели себя так, что устыдившийся граф сам отказывался от просьбы, а то и прощения просил.
Селина опустила голову. Другие молчали, даже сидевшая с господами Дениза, которую на этот раз госпожа Кредон не пыталась прогнать. Надо бы рассказать кормилице про Арамону, хотя зачем? Солнце уже взошло, днем выходцы бессильны.
– Мы не должны подавать признаков жизни, – начав говорить, Аглая уже не останавливалась, – мужичье решит, что мы бежали.
Решит, что бежали, но поживиться все равно захочет… Хотя сосед скажет, что они дома и были на крыше. Откуда в людях столько злобы? И… И столько глупости.
Снова молчание. Как душно! Душно и холодно… Они тут все, словно мыши под метлой, раньше Луиза не понимала, что значит эта присказка. В углу завозились и забили часы. Подарок господина графа, гордость хозяйки и предмет зависти соседей. Из каких же мелочей складываются иногда жизнь и смерть.
– Полвосьмого, – сказал Герберт.
– Да, полвосьмого, – отозвалась Амалия.
Снова тишина. Сколько можно ждать?! Придут они в конце концов или нет?!
Они ждали, ждали всю ночь, и все равно стук раздался неожиданно. Громкий, настойчивый, властный.
– Не открывай! – Шепот матери показался криком. – Не смей!
Но Луиза уже шла к двери. Она устала ждать, устала бояться. Если они пришли, они не уйдут. Дверь и два засова убийц не остановят, их не остановят даже кованые решетки.
– Не открывай! – крик матери, какой-то шум. Снова стук.
– Эй, кто живой есть?
В грубом хриплом голосе нет зла, он скорее… усталый! Да, именно!
– Хозяева, выходите! Не бойтесь!
«Не бойтесь»? Кто же там?
– Да тут, видать, нет никого…
– А урод тот говорил…
Луиза дернула один засов, другой, загремела цепью. За дверью были не враги. Враги так не говорят.
– Точно, есть кто-то… Видать, не сразу признали…
Вдова Арнольда с силой толкнула дверь и оказалась лицом к лицу с двумя гвардейцами в черно-белых кавалерийских мундирах.
– Утро доброе, хозяйка, – солдат улыбнулся, – мы уж думали, никого и нет.
– А… А черноленточники?
– Кто – где… Но свое они получат, это точно.
Луизе казалось, что она выбралась из гнилой могилы – свет, тепло, шум… Какое синее небо! Дверь дома напротив была высажена, ветер трепал позабытую черную ленту, привязанную на фонаре. Мимо проволокли четверых упиравшихся лигистов. Мародеры и двуногие звери другого не заслужили! Если бы они думали о Создателе, а то просто грабили и мстили…
– Так им, сударыня, и надо, – выпалил солдат, – видели бы вы, что они творили. Вроде будто и не люди. Ну да монсеньор им задал!
Монсеньор? Луиза посмотрела туда же, куда и гвардеец, и ноги у нее подкосились. Рокэ Алву, Первого маршала Талига, властителя Кэналлоа, Повелителя Ветров, она узнала бы и в Рассветных Садах, и в Закате, на пороге которого побывала ночью.
Рядом с герцогом стоял какой-то дворянин в генеральском мундире и вертелся русоволосый юноша. Сзади посмеивались гвардейцы и трясли гривами оседланные кони. Луиза не шибко хорошо разбиралась в знаках различия, но то, что эти конники не из столичного гарнизона, поняла даже она. Пришел маршал и привел армию, теперь все в порядке… Все в порядке! Арнольд врал, рассвет принес спасение, а не смерть.
Герцог словно бы почувствовал устремленный на него взгляд. Он повернулся, пристально посмотрел на Луизу и решительно направился к ней:
– Сударыня, разрешите представиться. Рокэ Алва. Вы, я полагаю, хозяйка этого дома?
Хозяйкой была ее мать, но сейчас это было неважно. Луиза кивнула.
Герцог учтиво поклонился, сверкнув невозможно синими глазами:
– Сударыня, прошу простить мою навязчивость, у вас в доме не найдется вина?
– Монсеньор, – голос женщины дрогнул, – не угодно ли вам войти?
– Если мы вас не обременим.
Он обременит?! Он?! Человек, беззастенчиво снившийся ей столько лет и появившийся, когда она прощалась с жизнью.
– У нас есть красное кагетское, но… Но вы привыкли к лучшему.
– Я привык и к лучшему, и к худшему. – Рокэ Алва весело улыбнулся и отступил на шаг, предлагая Луизе пройти впереди себя. Арамона, побери его наконец Закат, всегда перся вперед, дверь и то никогда не придерживал.
2
– Не представляю, как можно жить в такой могиле? – шепнул Эмиль Савиньяк. – Хоть бы протопили, что ли.
Дик был полностью согласен с кавалеристом. После яркого солнечного света дом казался удивительно мрачным и промозглым. Юноша с удовольствием вернулся бы на улицу к разгребавшим завалы солдатам, но уйти без разрешения не рискнул.
Уродливая хозяйка провела гостей в полутемную комнату, где толклось несколько человек. В кресле у камина восседала немолодая дама в розовом, у окна стояли юноша и девушка, по-видимому, брат и сестра, а за столом примостились толстощекий мальчишка и девочка-подросток с глазками-вишенками.
– Просим прощения за вторжение, – весело произнес Савиньяк, отвесив поклон старухе, – господа, у вас нет желания отдернуть шторы? Уверяю вас, ничего неприятного на улице не происходит.
Невысокая, очень бледная девушка робко улыбнулась и тут же спряталась за брата. У нее были золотистые локоны и голубые глаза.
– Селина, – церемонно произнесла дама у камина, – моя старшая внучка.
Старшая внучка покраснела и опустила ресницы. Очень длинные. Красивая девушка…
– А это, – продолжала старуха, – другие мои внуки. Герард, Жюль и Амалия. Мою дочь Луизу вы уже видели. Она вдова.
Луиза повернулась, и тут Дик ее узнал. Знакомая Марианны! Или родственница? Воистину, Оллария город маленький.
Пухленькая Амалия сделала реверанс. Славная девочка, но до сестры ей далеко, а круглолицый Жюль Дику напомнил кого-то очень знакомого. Мальчишка с нескрываемым восхищением рассматривал вооруженных до зубов гостей, Амалия и Герард тоже не скрывали восторга, а Селина смотрела в пол, теребя кисти расшитой цветами занавески. В девушке чувствовались те же беззащитность и благородство, что и в Катари. Приятная семья, только почему они живут в мещанском квартале? Остались после смерти отца без средств?
