Леворукий и все его кошки, что за чушь лезет в голову, что за мерзкая чушь?! Дуэль – это дуэль! Кто-то кого-то оскорбляет, кто-то пытается смыть оскорбление кровью, иногда это получается, иногда – нет.
4
При виде гостей лицо кансилльера посерело, но он сдержался:
– Проходите, господа. Я вижу, Рокэ Алва в очередной раз доказал, что он – первая шпага этой страны.
– Пришлось, – Рокэ держался подчеркнуто любезно, – поскольку вчера и вы, и ныне оставшиеся в Нохе господа придерживались другого мнения.
– Лично я никогда не сомневался в ваших талантах, – бесцветным голосом возразил Август, – но надеялся, что к утру обе стороны остынут и поединок не состоится.
– Во вторую надежду я готов поверить, – кивнул Алва, – но не в первую… Тем не менее вы обещали завтрак.
– Стол сервирован. Если утренние подвиги не лишили вас аппетита, я прикажу подавать.
Как бы ни владел собой Штанцлер, он выглядел как человек, на которого обрушилась скала.
– Я не голоден, – быстро произнес Карлион.
Не голодны были и остальные. Марселю тоже о еде думать не хотелось, другое дело – выпить. Выпить было просто необходимо, чтобы забыть жалкие вопли Иорама, обреченное спокойствие Гирке-ур-Приддхен-ур-Габенхафта, имя которого виконт наконец-то запомнил, дикие глаза Рокэ, требующего пистолет…
Хорошо хоть Алва больше не напоминал вырвавшегося из Заката демона. Марсель возблагодарил Леворукого, что Ворон вновь надел маску, упавшую с него во время поединка. Человек не может так ненавидеть, а если может, то он уже не человек…
– Думаю, любезный хозяин нас поймет, если мы откажемся от завтрака, – сказал Манрик, – но бокал-другой вина никого не оскорбит и никому не повредит.
– Хорошо, – коротко произнес Август, и Валме вновь стало его жаль.
Комната, в которую их провели, была мрачноватой и старомодной, как и все в этом доме, включая хозяина. Гости чинно расселись вокруг сервированного тяжелым серебром стола. Манрик, хозяин и Карлион обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Распахнулась дверь, слуги в зеленом и сером принесли вино.
– Любезный, – нарушил молчание Алва, – перелейте в кувшины с широким горлышком и уходите. Хорошие вина должны немного постоять открытыми. Когда придет время, я сам разолью.
Вновь повисла звенящая тишина. Словно в пещере, свод которой готов обрушиться.
– Сударь, – подал голос Рокслей, – раз у нас есть время, не будете ли вы столь любезны, чтобы рассказать о вине, которое мы будем пить. Я давно хочу узнать секрет «слез» и «крови».
– Это довольно обширная тема, – заметил Алва, – начнем с того, что «слезы» и «кровь» – это название вин, но не сортов винограда. Виноград одного сорта в Южной Дриксен породит одно вино, в Кагете – второе, в Кэналлоа – третье.
– Почему? – внес свою лепту в разговор Мевен.
При чем тут вино? Им нет до вина никакого дела. Что-то должно произойти, это понимают все, и все делают хорошую мину при плохой игре.
– Дело в том, – Алва говорил ровно и монотонно, словно читал над покойником Книгу Ожидания, – что виноград не выносит избытка воды. Ему нужны холмы или невысокие горы, почвы лучше всего песчаные или краснозем. Красному требуется солнце – и побольше, и собирать его нужно быстро, а то ягоды станут слишком «пьяными». Белому, наоборот, нужен климат похолоднее.
– Как в Дриксен, – вспомнил кавалер Дарави.
– Да, в Южной Дриксен и Гаунау осень холодная и наступает рано. Поэтому белые вина там терпимы, а тамошние красные могут пить лишь северяне. Кроме разве что аэ
[47]
.
В Кагете солнца хватает, а часть долин Рцука и Матры прикрыта горами. Поэтому там и красные весьма недурны (кроме расин
[48]
), и белые в самый раз.
– Но ведь не все кэналлийские – это «кровь» и «слезы», – попытался поддержать беседу Карлион.
Вот кому точно не мешает выпить – бел как мел. Рокслей сидит прямо, словно проглотил копье, Тристрам рассматривает руки, Сэц-Гонт – стоящий перед ним кубок… Интересно, как выглядит он сам?
– «Кровь» и «слезы» – это вина с виноградников Гостильской долины и только оттуда, – ответил герцог, и тут Валме осенило – Алва говорит для Штанцлера и только для Штанцлера. Это еще одна дуэль, пятая!
– Гостилья – это ведь на юге? – снова влез Дарави, похоже, изрядно преуспевавший в землеописании.
– Вы правы, кавалер, – согласился Рокэ, – это длинная долина на самом юге Кэналлоа, одной стороной почти выходящая к морю. Почти, но не совсем – морской воздух хорошему винограду вредит. С другой стороны, Гостилья ограничена довольно-таки высокими горами. В Кампораисес растят белый виноград, в Гэриньенте – красный – и все счастливы…
– Рокэ, – внезапно произнес Мевен, – у вас перчатка в крови.
– Действительно, – Алва задумчиво поглядел на свои руки, – я понимаю отравителей, яд, по крайней мере, не портит одежду. Видимо, поэтому прижимистые люди предпочитают врагов травить.
– Да уж, Рокэ, – Валме выдавил из себя улыбку, – обвинять вас в скупости – то же…
– Что в милосердии, – подсказал Ворон, срывая испачканную перчатку и швыряя под стол.
– Алва, что я вижу? – в голосе Манрика прозвучало несказанное удивление. – Вы стали носить рубины?
– Это не рубины, – Алва задумчиво коснулся тревожного золотого кольца. Ворон и золото?! – Это шерла. А заодно и память об одном, гм, душеспасительном разговоре. Ночном.
– И кто же та красавица, что заставила вас изменить своему правилу? – Рокслей пытался вести себя так, словно они и впрямь собрались поболтать за бокалом вина. – Помнится, вы говорили, что не позволяете любовницам делать вам подарки?
– А кто сказал, что это была любовница? – Сапфировые глаза были безмятежны, как омут. – Кольцо мне мог оставить… ну, допустим, законный владелец.
– А, – понял Рокслей, – так вы привезли его из Кагеты?
– О, этот перстень повидал многое и многих, – Рокэ задумчиво покачал головой, – как из рода Эпинэ, так и не совсем… Как вы думаете, Штанцлер, сколько ему может быть лет?
– Я не являюсь знатоком драгоценностей, – кансилльер не отрывал взгляда от красных камней, – кольцо старше династии Олларов, и это все, что я могу сказать.
– Тогда вернемся к вину, – раздельно произнес Рокэ, – тем более скоро его можно будет разливать. Господа, все вы люди со вкусом и сможете оценить это чудо! Начну со «слез», хотя в жизни кровь обычно проливается первой.
– А что прольется здесь? – живо поинтересовался Дарави.
Кавалер недавно прибыл из восточной Эпинэ и бурно осваивал столичную жизнь. К тому же у него никого не убили.
