– Нет, Ваня, наоборот, она пряталась от
него. Антон Гладилин был истинным паримахером, спорил со всеми и на все. Мог заключить
пари со случайно встреченным на остановке человеком. Представь ситуацию. Стоят
двое, ждут автобус, один из них и говорит:
«С ума сойти! Уже полчаса двадцать третьего
номера не было».
«Сейчас подъедет, – отвечает второй».
«Нет, еще час промаемся!»
«Следующий будет именно двадцать третий».
«Ерунда, восемьдесят восьмой».
«Спорим?»
«На что?»
«На мою зарплату».
«По рукам!»
– И готово, пари заключено. Сколько раз
Антон приходил домой почти голым!
Я вспомнил появление из вагона замотанного в
одеяло Леву и пробормотал:
– Бред какой-то!
– Страсть, – поправила Нора, –
непреодолимая. Кстати, яблоко от яблони недалеко катится. Левушка пошел в
никогда им не виденного деда. Антон проиграл Варвару.
– Что? – изумился я.
Нора закивала.
– Ты не ослышался! Для настоящего
паримахера делом чести является отдать выигрыш. Когда муж заявил жене, что ей
следует взять чемодан, переселиться к Сергею Оненину и ждать, пока милейший
Антоша отыграет ее назад, Варька перепугалась до одури и позвонила мне. Вечером
она ушла якобы к новому владельцу, а на самом деле прибежала ко мне, я отвезла
ее в Горск, там у меня была квартира. Ну, да тебе неинтересны подробности. В
столицу Варвара не вернулась даже после смерти Антона. Ее дочь Марина никогда
не доставляла матери неприятностей, а вот обожаемый внучок Левушка – достойный
отпрыск своего деда.
Я растерянно молчал, а Элеонора продолжала:
– Тебе надлежит следить за ним.
– Мне? – испугался я.
– Ну не мне же, – резонно возразила
Нора, – в твою задачу входит не допустить никаких экстремальных выходок со
стороны Левы, а еще мы беремся за дело Лады.
– Каким же образом я смогу совместить два
задания? Либо я пасу больного на всю голову юношу, либо ношусь по городу в
поисках нужной для следствия информации.
– Не знаю, Иван Павлович, – без особых
эмоций ответила Нора, – тебе надо работать лучше, только и всего. Кстати,
почему Левушка прибыл голым? Думаю, он поспорил с попутчиком на свои вещи.
– Ну… примерно так, – кивнул я.
– Мда, – хмыкнула Нора, – Лева
– честный человек, всегда отдает проигранное, надеюсь, мою собственность он на
кон ставить не будет, а вот квартиру в Горске вместе с нажитым имуществом
элементарно может.
– Хорошо благородство! Честный человек!
– Жилплощадь оформлена на Леву,
следовательно, он волен делать с ней что пожелает. Гладилин всегда держит
слово.
– Дедуля тоже, получается, был честнее
некуда! Это у них семейное! – запоздало возмутился я.
– Иван Павлович, – без тени улыбки
пояснила Элеонора, – абсолютное большинство представителей сильного пола
считает жену своей собственностью, чем-то вроде домашних тапок. Именно поэтому
мужики так болезненно воспринимают измену и почти не способны ее простить из
чувства брезгливости. Ну ты, например, нацепишь тапки, если их до тебя поносил
некто посторонний?
– Никогда, – замотал я головой.
– Вот-вот, и с супругой срабатывает тот
же принцип: раз другим использовано, уже не мое! Кстати, Антон собирался
отспорить Варю, ей было приказано даже на пушечный выстрел не приближаться к
спальне Сергея, просто служить ему домработницей, не более того.
– Странно, что Варвара не пришла в
восторг от такой перспективы, – съязвил я.
Нора хлопнула ладонью по столу.
– Болтовня закончена. Приглядываешь за
Левой, а завтра с утра отыщешь горничную Олесю и подробно поговоришь с ней.
– И чем вас заинтересовало это дело?
Столько улик против Лады.
– Именно поэтому, – ответила
Элеонора, – любая нормальная дама, решив убить мужа, не станет совершать
такое количество глупостей. Во-первых, вопрос вызывает сам способ устранения
Юрия! Падение с лестницы!
– Почему, – вступил я в спор, –
это несчастный случай, никто не виноват!
– За фигом убивать мужа, если врачи
говорили, что ему недолго жить? Надо было просто подождать. И потом, он мог
скатиться с лестницы и ничего не повредить – отделаться легким испугом.
– Ага, а вдруг врачи ошиблись? Да еще
завещание переписать можно! А в результате испуга его мог «кондратий» хватить.
– Ладно, – сдалась Нора, –
допустим, она задумала столкнуть мужа, но идиотизм исполнения? Знаешь, как бы я
поступила, приди мне в голову выбрать «орудием убийства» лестницу? Натирала бы
ступеньки ночью, в полнейшей темноте, чтобы никто не увидел. А Лада!
Перепоручает это Олесе, скандалит с ней, обрабатывает тапки, бросает гель в
ванной у Аси Михайловны. За каким чертом она вообще поперлась в санузел свекрови
да еще оставила там банку и тряпку? По какой причине уснула? Слишком много
откровенно нелепых действий. Напрашиваются три вывода. Эй, Иван Павлович, ты
спишь?
– Нет, конечно, я весь внимание.
– Реагируй хоть как-нибудь, –
возмутилась Нора, – подавай изредка гудки, иначе у меня создается ощущение
беседы с пустым креслом.
Я покашлял.
– Три вывода, – продолжала
Нора, – первый – Лада дура. Второй – она не собиралась никого убивать, вся
ситуация со ступеньками, тапками и сном является цепью фатальных совпадений.
Лестница показалась хозяйке грязной, тапки она решила почистить из желания
угодить Юрию, а заснула из-за начинающейся болезни, ну, допустим, подцепила
грипп. Третье. Олеся врет – гель в ванную Аси Михайловны домработница
подбросила сама.
– А смысл?
Нора оперлась локтями о стол.
– Это тебе и предстоит узнать. Вполне
вероятно, что Юрий оскорбил Олесю, она затаила обиду и из вредности намазала
ступени жирной гадостью. Небось думала – хозяин упадет и ушибется, а он сломал
шею, вот она и захотела отвести от себя подозрения, придумала на скорую руку
версию про Ладу. Действуй, Иван Павлович. Есть еще одна деталь, не дающая мне
покоя. Портсигар Федора.
– А с ним что не так?
– Ты не заметил вензель, выложенный
довольно крупными бриллиантами? – удивилась Нора. – Федор утверждал,
что дорогостоящую игрушку ему подарила жена.
