– Бенеро – суадит, герцогиня, – брат Хуан уже стоял рядом, – он не может быть святым. Роженица в сознании?
– Да, святой отец, – Инес де Ригаско и не думала скрывать отвращения, – но вряд ли вашими молитвами.
– Вы правы, – подтвердил монах, направляясь в спальню, – у меня были другие дела.
– Роженице нужен покой, – крикнула в сутуловатую спину герцогиня, – Бенеро говорит…
Брат Хуан, не снизойдя до ответа, скрылся в спальне, герцогиня рванулась следом. Мелькнуло платье, взвизгнула, захлопываясь, дверь, а Диего не мог сделать и шага. Он помнил, что у него дочь, а Мариита жива, знал, что из этого дома у него одна дорога – в Сан-Федерико, но даже это было не главным. Навалившаяся усталость заволокла прошлое и будущее тошнотворным чадом, мир стал смутным и неверным, словно покойный альгвазил таки врезал нахальному сеньору по голове.
– Дон Диего, – кто-то тронул за рукав… Пепе! – Дон Диего, что с вами?
– Ничего. Пепе, я тебя прошу, что бы я ни сделал, не удивляйся. Понял?
– Понял, – сверкнул глазами внук Мигелито. – Пожалуйте реал, сеньор. У вас дочь!
– Лови! – Диего заставил себя усмехнуться и войти в спальню. Монах уже стоял у постели. Ничего, подождет.
– Мариита… Нинья, ты меня слышишь? Нинья!!!
На полу простыни, и сколько же на них крови… Когда Хесуса свалил бык, крови было меньше!
– Что с ней сделали? – Последний из де Гуальдо тупо смотрел на ставшее вдруг незнакомым лицо, пытаясь унять дрожь, которой у него отродясь не случалось.
– Вы не должны тревожить роженицу, – потребовал высокий человек с густыми бровями – врач, тот самый… – Отойдите. И вы, сеньор инкверент, тоже.
– Вы предпочитаете, чтоб ее потревожили в Сан-Федерико, – огрызнулся импарсиал, – и не только ее?
– Оставь ее в покое! – Де Гуальдо выкинул бы монаха в окно, но руку сжало, точно клещами. Суадит, черт бы его побрал, был крепким орешком!
– Хайме, – Инес, раскинув руки, уже стояла между братом и врачом, – уходи!
– Бенеро, – монах предпочитал не видеть сестры, – успокойте герцогиню и, если потребуется, дона Диего. Здесь не… сельская ярмарка.
– Хайме…
– Сеньора, покажите дону Диего его дочь. – Врач взял Марииту за руку, подержал и отпустил. – Сеньор инкверент, ее нельзя трогать самое малое до вечера.
– Вечера может не быть. – Хайме нагнулся над измученной ниньей, и Диего его не отшвырнул. – Сеньора, один вопрос. Помните: солгав мне, вы солжете Господу и будете вовеки прокляты. Это ваш любовник убил вашего мужа?
– Диего не хотел, – прошептала Мариита, – он хотел узнать… почему дон Гонсало его отравил… Это было в Муэне. Давно…
– Довольно, сеньора. Вам в самом деле лучше отдохнуть. Дон Диего, герцогиня де Ригаско, нам нужно кое-что обсудить. Сеньор Бенеро, ваше присутствие тоже потребуется. Гьомар, ты справишься?
– Да, дон Хайме, но этот Пепе…
– Дон Диего, Пепе ваш человек?
– Пепе! – Они исполнят все, чего бы ни потребовал монах, но Марииту в Сан-Федерико не запрут! – Слушай Гьомар. Понял?
– Ага…
– Что за этой дверью, – осведомился брат Хуан, – будуар?
– Да, – вздернула подбородок Инес, – монаху здесь не место.
– Импарсиал видит лишь то, что требует его долг, – отрезал инкверент, подтвердив, что Хайме де Реваль мертв, и мертв безнадежно. – Прошу вас, сеньоры.
Когда он впервые переступил этот порог, была осень. Нинья сидела у зеркала с гребнем в руке, но не смотрела на свое отражение и не трогала волос. Незваный гость не сразу понял, что женщина плачет. Тихо, безнадежно, устало…
– Если угодно, я впервые говорил с маркизой де Хенилья в этой комнате. Это было через два месяца после смерти ее… супруга.
– Это больше не важно. – Монах, поморщившись, опустился на бархатный пуф. – Сеньора де Ригаско, вы совершили очень большую ошибку, разыграв похищение. Вам следовало или не вмешиваться, или написать мне обо всем.
– Чтобы ты нас выдал или оказался моим сообщником? Неужели ты не понимаешь: я должна была помочь, и я не могла тебя втягивать…
– Последнее вам удалось с блеском, – усмехнулся брат Хуан, – увы, сеньора, вам предстоит побыть жертвой несколько больше, чем вы рассчитывали. Дон Диего – я предпочитаю вас и дальше называть этим именем, – вы помните, о чем мы договорились?
– Да, – губы не хотели шевелиться, но Диего их все-таки заставил, – я дам те показания, которые вам нужны, но нинью… маркизу де Хенилья никто не тронет.
– И маленькую, – с укором добавила герцогиня. Странно, у брата глаза черные, а у нее голубые. – Я позабочусь о девочке, Хайме.
– Как вам будет угодно, – равнодушно согласился брат Хуан. – Спасти маркизу можно лишь одним способом. Она должна исчезнуть. Немедленно и навсегда.
Если б импарсиал вытащил из кармана хаммерианский колпак и водрузил бы на голову, Диего удивился бы меньше. Впрочем, удивиться больше после побоища у ног Адалида тоже не вышло. А вот герцогиня онемела. В отличие от врача.
– Женщина потеряла много крови, – озабоченно объявил суадит, – ее нельзя трогать еще несколько дней.
– У нас нет времени, – жестко сказал брат Хуан, – или Мария де Хенилья исчезает вместе с похищенной герцогиней де Ригаско и похитителями, или она остается в Доньидо, а я умываю руки. Сейчас, если верить звездам, не больше трех утра. Дон Диего, у вас есть четыре часа и, надеюсь, сообщники посерьезней Пепе и его братца.
– Сеньор, – имя суадита, как назло, выскочило из головы, – Мария переживет дорогу?
– Она пережила бо?льшее, – недовольно произнес врач, – я опасаюсь горячки, но Он милостив. Если роженицу нельзя оставить здесь, ее следует перенести в безопасное место.
– Хайме, – герцогиня не выходила дальше приемной и не видела могильника, в который превратился особняк командора, – неужели нельзя оставить девочку в покое?
– Нет, – устало повторил монах. – То, что мы сейчас одни, было бы чудом, не будь оно преступлением. Капитан Арбусто решил перехватить добычу и отослал альгвазилов, но в семь утра придет смена.
– Их можно отослать или не пустить.
– Как вы себе это представляете? – пожал плечами брат Хуан. – Святая Импарция знает о похищении герцогини де Ригаско. Альгвазилы видели дона Диего и смогут присягнуть, что он – любовник маркизы. Боюсь вас огорчить, но слуги Хенильи не были слепы. Кто-то из них наверняка «исповедовался» покойному Арбусто дель Бехо. Разогнав камеристок, вы, по сути, подали сигнал. Ныне покойный капитан Протекты решил, что пришел его час. В известном смысле он оказался прав, час его действительно пробил, но свое дело Арбусто сделал. Этот костер не затоптать, Инес, даже не думай. Смерть альгвазила, смерть капитана Протекты и его сообщников, похищение герцогини де Ригаско, похищение из Сан-Федерико врача-суадита, грех маркизы де Хенилья… Этого слишком много, даже если забыть про убийство Гонсало.
