Может, это и есть недостающее звено, которое искала Эмма? И мысль о таком лицемерии причинила ей боль — ведь до сих пор мачеха считала ее обузой, от которой следует освободиться как можно быстрее.
В тот вечер Эмма была одета в розовое полотняное платье, которое хоть и обошлось Челесте довольно дорого, было очень простым по дизайну и совершенно не подходило к белокурым волосам Эммы. Ей были к лицу более яркие оттенки, а не пастельные тона, и теперь девушка не могла отделаться от мысли, что мачеха умышленно выбрала ей наряд, скрывающий ее привлекательность.
По правде говоря, Эмма никогда не имела достаточно денег, чтобы тратить их на одежду, но она была юной и наивной, и даже мысль о том, что ловкостью и интригами можно добиться чего-то в жизни, никогда не приходила ей в голову.
Графиня прибыла ровно в восемь. Челеста и Эмма встречали ее в холле. Эмма никогда еще в своей жизни не видела столь царственной особы, и, поскольку обе женщины были такие маленькие и хрупкие, она чувствовала себя вдвойне неловко.
Однако графиня оказалась очаровательной дамой и находилась в прекрасном расположении духа. Когда официальная часть приветствий закончилась и они заказали аперитив, графиня повернулась к Эмме и спросила:
— Дорогая, как вы находите столь неожиданную перемену в своей судьбе?
Эмма бросила быстрый взгляд на Челесту и пожала плечами.
— Я… э… это очень отличается от жизни в госпитале, — сказала она, чувствуя неловкость.
Пальцы Челесты тут же сжали ее руку, предупреждая.
— Госпиталь? — нахмурилась графиня. — Вы были в госпитале, дорогая? Но для вашего возраста это как-то необычно.
— Я… у меня… — Начала было Эмма, но Челеста еще сильнее сжала ее руку.
— Разве я не писала вам, что Эмма перенесла грипп, — поспешно сказала она, — который осложнился пневмонией? И конечно, госпиталь был более подходящим местом для лечения.
Эмма в изумлении уставилась на свою мачеху. Если ей были нужны подтверждения ранних подозрений — вот они!
— Нет, моя дорогая Челеста, — ответила графиня, и пальцы, сжимавшие руку Эммы, ослабили хватку. — Ты не писала мне о ее болезни, но это не важно. Как удачно, что вы приехали в Италию. Здесь именно тот климат, который поможет девочке быстрее восстановить силы. В отличие от лондонского, я хочу сказать. Я очень хорошо знаю Англию, и ее климат меня просто пугает! Кроме того, от пребывания в Венеции вы получите истинное удовольствие.
Эмма с трудом сглотнула. На мгновение она утратила способность ясно мыслить.
— Ваш английский, графиня, великолепен, — пролепетала она, чувствуя себя очень неловко и не зная, что ей ответить.
— Спасибо, моя дорогая, я и сама так думаю, — засмеялась графиня. — Давайте допьем мартини. Думаю, что уже пора приступить к ужину. И теперь, моя дорогая, — обратилась она к Челесте, прикоснувшись к ее руке, — я хочу услышать все об этих ваших покойных мужьях и о планах на будущее. Не думаете ли вы вновь выйти замуж? В тридцать три года жизнь только начинается. Мы должны постараться сделать ваше пребывание здесь незабываемым!
Эмма была потрясена. Сначала она хотела, сославшись на головную боль, которую на самом деле испытывала, оставить Челесту наедине с графиней и попытаться сделать выводы из своих догадок, но врожденное чувство такта и здравый смысл не позволили ей оскорбить графиню подобным образом. Кроме того, она могла себе представить, какова будет реакция Челесты, если она попытается исчезнуть.
Эмма осталась и принялась ковыряться в своей тарелке, прислушиваясь к беседе, продолжающейся между Челестой и графиней. Еда была восхитительной! Суп, приготовленный из овощей с различными приправами, оказался и ароматным, и очень вкусным, но Эмма почти не обращала внимания на то, что было у нее в тарелке. Даже десерт не смог вывести ее из того состояния апатии, в которое она погружалась все глубже и глубже. К ее облегчению, графиня обращалась в основном к Челесте, и Эмма была избавлена от необходимости лгать. Челеста же продолжала приукрашивать обстоятельства в свою пользу, и ее рассказ был далек от истинного положения дел, но, как поняла Эмма, полностью соответствовал интересам мачехи.
— Бедный Чарльз, — говорила Челеста, — он был еще так молод, когда умер, всего лишь сорок три года, и он был таким обаятельным! — Она бросила взгляд на Эмму. — Естественно, мы с Эммой разделили наше горе, и я думаю, мы смогли помочь друг другу в это ужасное время.
— Конечно, — согласилась графиня, — в это печальное время вам повезло иметь рядом родственную душу. После всего пережитого, моя дорогая, вы заменили ребенку мать! Вы и сами еще очень молодо выглядите, и вас вполне можно принять за сестер.
Сказав это, она окинула Эмму оценивающим взглядом, который говорил больше, чем слова. Графиня, видимо, думала, что у такой хрупкой и привлекательной женщины, как Челеста, вряд ли могла бы быть такая дочь.
— Мы с Эммой добрые друзья, — сказала Челеста и внимательно посмотрела на Эмму — не отважится ли та отрицать ее заявление.
Но Эмме было уже все равно, и она не обратила на слова мачехи никакого внимания, погруженная в свои мысли. И только когда ужин подошел к концу, она как будто очнулась и удивилась сама себе, недоумевая, почему она не попыталась опровергнуть ложь Челесты? С того самого момента, как ее отдали в пансион, и после всего пережитого в дальнейшем у Эммы не было сомнений в истинных чувствах мачехи к ней, и она прекрасно понимала, что Челеста взяла ее с собой только в качестве служанки-компаньонки. Но тогда зачем весь этот спектакль, в котором мачеха пытается играть роль сказочной феи, забравшей девочку из ее трудной и скучной жизни в прекрасный мир дворцов, графинь и богатства? Логично предположить, что мачеха хочет выглядеть в глазах графини спасительницей и наставницей Эммы, так как старая леди с ее явным чувством гордости за семью едва ли проявит уважение к женщине, без сожаления покинувшей свою падчерицу около трех лет назад, когда та была совсем еще ребенком, и вряд ли посчитает ее достойной своего общества.
Эмма была далеко не глупа, что бы о ней ни думала Челеста, и шанс провести отпуск за чужой счет, выпадающий не так часто в жизни, не казался ей достаточным основанием для того, чтобы вводить графиню в заблуждение. А именно этим и занималась сейчас Челеста. Эмма уже не сомневалась, что вскоре должен появиться на сцене граф — наверняка средних лет, неприятной наружности и распутный. Он мог сочетать в себе все эти качества или обладать каким-то одним из них. Но Челеста, не отказавшаяся в Штатах от брака с человеком, которому было уже семьдесят лет, исключительно из корыстных побуждений и с целью добиться положения в обществе, вряд ли посчитает важным для себя даже сочетание всех этих отталкивающих факторов, если впереди маячит желанный титул и она уже, вероятно, представляет себя графиней Челестой Чезаре.
Эмме было ужасно стыдно, и она чувствовала себя абсолютно разбитой. Совершенно не желая того, она оказалась тесно связанной с этим обманом, и все мысли о прекрасном отдыхе на деньги мачехи вытеснило чувство стыда за свое поведение. Эмма решила, что, как только они вернутся в свой номер, она скажет Челесте о своем решении возвратиться в Лондон, а Челеста может завтра переезжать в палаццо и добиваться своей цели без ее помощи.
