Мужчина по имени Кавир ушел пару часов назад, чтобы передать послание графу Чезаре, и до сих пор не вернулся. Эмме было интересно, действительно ли Чезаре бросится ее спасать. Ей стало ясно, что синдикат торгует оружием или наркотиками, и ее мнение о Чезаре круто изменилось. Она не смогла бы любить мужчину, причастного к торговле смертью и страданиям людей, не имеет значения, каким бы привлекательным он ни был. Осознание его отношения к тому, что она презирала и к чему испытывала отвращение всю свою недолгую жизнь, угнетало ее еще сильнее, чем тревога за свою судьбу.
Предположение о том, что ее похитители торгуют наркотиками, основывалось на случайно услышанных ею фразах из разговоров людей Марокканца. Они говорили о каком-то «лекарстве» для впрыскиваний, о партии товара — все указывало на нечто небольшое по объему. И если это действительно было так, становилось понятно, почему граф разозлился, когда она случайно увидела его подводное снаряжение в футляре от гитары. Все встало на свои места: часто необъяснимое поведение Чезаре, его исчезновение с острова в лагуне, нападения на них обоих. Эта ясность мучительной болью отозвалась в ее сердце. Как не хотелось ей в это верить!
Невозможно было даже представить Чезаре рядом с таким человеком, как Сиди бен Махли.
Эмма тяжело вздохнула, и тут же глаза Марокканца уставились на нее.
— Вы, вероятно, устали, мисс Максвелл, — сказал он, злобно усмехнувшись. — Уверен, вам не придется долго ждать. Ваш доблестный граф, этот странствующий рыцарь, немного запаздывает, но он придет, не бойтесь, он придет!
— И что будет, когда он придет? — спросила Эмма дрожащим голосом.
— Когда он придет, мы немного позабавимся. Любезный граф слишком долго шел своим путем. Теперь он добился того, что лишится руки, а может, обеих рук, кто знает! Никто не перехитрит меня! Никто!
— Что бы ни сделал граф, меня это не интересует, — ответила Эмма, трясясь от холода и ужаса. — Если бы я только знала… — Она прикусила губу.
— Что такое? — Глаза Марокканца расширились от удивления. — Вы хотите сказать, что вообще ничего не знали о его маленькой игре? В это с трудом верится. Тогда слушайте. Граф уверен, что одурачил меня. Он сделал вид, будто сам решил распорядиться грузом, номер которого, к вашему несчастью, был вырезан на вашем плече. Цена этого груза слишком высока — много, много тысяч долларов. И сначала казалось, что граф играет со мной по моим собственным правилам. Но затем я получил надежную информацию, которая доказала обратное, и я начал сомневаться. Ваш дорогой Чезаре, оказывается, никогда не был одним из нас. Он — умный и хитрый сотрудник итальянской разведки, но на этот раз он повел себя глупо.
Эмма удивленно уставилась на Марокканца. Несмотря на безвыходность ситуации, в которой она сейчас находилась, сердце ее радостно и учащенно забилось. Она не ошиблась в Чезаре! Он не был членом этого синдиката, занимающегося контрабандой наркотиков, он был совсем другим!
— И теперь вы понимаете, мисс Максвелл, — продолжал Марокканец, — что, когда ваш добрый друг придет сюда, совершенно не подозревая, что мы все о нем знаем, он попадет в опасное положение. Нет шансов, что он выберется отсюда живым, узнав, кто я такой.
Эмма почувствовала, как тошнота подступает к горлу.
— Но если он сотрудник итальянских спецслужб, любая информация, которой он владеет, передается и другим сотрудникам.
— Только в самом конце операции, — пожал Марокканец плечами. — До этого никто не знает ни его связных, ни об этом укрытии. А Кавир его обязательно найдет и приведет сюда ко мне.
Эмма стиснула зубы. Ее ум пытался найти слабые места в его рассуждениях.
— И прежде чем вы об этом подумаете, — прервал ее размышления Марокканец, злобно ухмыляясь, — хочу вас заверить: не будет никаких передающих устройств, прикрепленных к его телу, когда он сюда придет. Мы не так глупы, как они там думают.
Все, что он сказал сейчас, было суровой правдой, и казалось маловероятным, что кто-нибудь из них выйдет отсюда живым. Надежды Эммы вновь потерпели полный крах.
Внезапно раздался резкий стук в дверь, и Махли подал знак мужчине, сидевшему рядом с Эммой. Тот сразу же зажал ей рот своей крепкой грязной рукой. Один из охранников открыл дверь, и в помещение вступили двое. Первым шел Кавир, за ним лениво следовал граф Видал Чезаре. Выглядел он очень уверенно, и Эмма беспокойно дернулась, пытаясь привлечь его внимание.
Его глаза быстро обежали все помещение, ненадолго остановились на высокой массивной фигуре Марокканца, стоявшего за столом, скользнули по развалившимся на стульях мужчинам и на несколько мгновений задержались на Эмме, изо всех сил старавшейся освободиться из рук своего стража. Затем он с полной уверенностью пересек помещение и подошел к Марокканцу, не обращая внимания на остальных.
— Наконец-то мы встретились, — сказал он. — Я ведь обращаюсь к Сиди бен Махли, не так ли?
Глаза Марокканца засверкали.
— Так. Вы на удивление хладнокровный человек, граф, если пришли сюда один, учитывая всю безнадежность ситуации.
— Безнадежность? Надеюсь, что это не так.
— Дерзко, но не убедительно, — прокомментировал, садясь на стул, бен Махли.
— Моя миссия здесь совсем иная, — сказал Чезаре. Глаза его сузились. — Я хочу спасти красивую девушку и не вижу причин, почему бы нам с вами не обменяться приятными услугами.
— Синьор граф, вы уже оказали мне приятную услугу, явившись сюда, — спокойно возразил Махли и щелкнул пальцами. — Не хотите ли немного вина?
— Нет, спасибо.
Граф Чезаре сунул руку в карман, и немедленно дуло пистолета уткнулось ему в спину.
— Не то, — сказал Марокканец, когда охранник, тщательно обыскав графа, победоносно вытащил пистолет из его наплечной кобуры. — Подожди. Что вы хотели достать из кармана? — обратился он к Чезаре.
Чезаре сухо улыбнулся, достал из кармана парусиновый мешочек и бросил его на стол напротив Марокканца:
— Только это.
Марокканец осторожно открыл мешочек и тщательно исследовал его содержимое. Затем нахмурился и медленно проговорил:
— Гашиш.
Он аккуратно завязал мешочек и посмотрел на графа:
— Спасибо, граф Чезаре. Я теперь перед вами в долгу. К сожалению, вы немного опоздали с этим, но ваше присутствие здесь как нельзя более кстати. Мой бизнес в Венеции закончен или, вернее, будет закончен, как только вы и ваша маленькая сообщница исчезнете навсегда.
На лице графа не дрогнул ни один мускул. Марокканец ухмыльнулся и сделал знак мужчине, державшему Эмму, отпустить ее:
— Как видите, я знаю о вас все, синьор граф. Все!
Эмма безнадежно посмотрела на графа, и тот наконец немного утратил свою невозмутимость.
— Вам может показаться, что я поступил глупо, — медленно сказал он.
