– О боже! Очень просто, – тряхнула
волосами Николетта. – Я подкараулила его у Дома литераторов, уронила
сумочку, он поднял. Дальше элементарно, отбить его у Нюры ничего не стоило,
Кондратьева была нужна Павлу лишь как секс-игрушка, а жениться он хотел на
дворянке, непорочной девушке.
– Какой являлась ты? – хихикнула
Нора.
– О, я его заинтересовала, –
закатила глаза Николетта, – не сообщала имени, фамилии, адреса. Велела
звать себя «Ни», напустила туману. А потом, когда раздобыла документ на фамилию
Адилье, «призналась»: имею дворянские корни и храню непорочность до свадьбы.
Затем исчезла на три месяца, а когда вышла из подполья, Подушкина можно было
брать голыми руками. Кольцо на палец, марш Мендельсона, свадьба, брачная ночь…
и понеслась другая жизнь, та, которой я достойна.
– Погоди, – Нора попыталась сложить
части головоломки в единое целое, – а зачем ты пропадала на несколько
месяцев?
– Хотела подогреть интерес к себе, –
не очень уверенно ответила вдова. – Впрочем, ладно! Я была беременна.
– От мужа? – уточнила Нора. –
Но как Павел не заметил твоего живота?
Николетта схватила фужер с коньяком.
– Помнишь, как я носила Ваву?
– Да, ты отчаянно капризничала.
– Но пуза-то не было! Оно вылезло лишь на
девятом месяце. И в первый раз получилось так же, – пояснила вдова. –
Видишь ли, я не собиралась жить с Юрием, изменила ему с одним из наших
педагогов, очень известным актером, и затаилась. Решила – рожу младенца и
приеду к своему любовнику домой, положу на диван новорожденного и скажу:
«Придется тебе на мне жениться!» Да только ерунда получилась!
– Он не захотел иметь дело с беременной?
– Хуже, этот недоумок попал под
поезд! – прошипела Николетта. – До сих пор злоба берет, как вспомню.
Я осталась на пятом месяце, живота, правда, не видно, но аборт-то уже не
сделать. И как поступить? Вернуться к Юрке? Наврать, что ребенок от него? Фу! Я
же жила отдельно, мне любовник комнату в коммуналке выбил, он был любимчиком
властей, вот и попросил площадь для репетиций, дескать, у него квартира
маленькая, там жена и дети, где ему пьесы читать? Моссовет выделил клетушку,
кумир миллионов подсуетился и оформил ее на меня.
– Лихо, – восхитилась Нора.
– Ужасно, – затопала
Николетта. – Каморка! С соседями! Живот вот-вот вылезет! Денег нет! И тут
я вспомнила о Подушкине, ну и окрутила его. Но ведь родить еще надо было! Поэтому
я исчезла на три месяца!
– Ничего не понимаю! – растерялась
Нора. – А где же ребенок?
– Вот! – Николетта торжественно
подняла руку. – Ты ухватила самую суть! Это было трудно, сообразить, куда
его деть! Павел сидел на крючке, но он хотел жениться только на невинной
девушке, ну как сказать ему про мою беременность?
– Действительно, – пробормотала
Нора, – нестыковочка! В непорочное зачатие он бы не поверил.
– И я поехала к Нюре!
– Любовнице Павла?
– Да.
– Зачем?!!
Николетта закатила глаза.
– Ты не представляешь, как она была
влюблена в него, думала, никто не знает, но меня не проведешь! Ни малейшей
гордости, ни ума в Кондратьевой не было! Я открыла ей тайну: Подушкин меня
якобы изнасиловал, ребенок, который должен вот-вот появиться на свет, от Павла.
И Нюре теперь решать судьбу любимого! Либо она после родов забирает малыша
себе, либо я иду в милицию и сообщаю об изнасиловании. Павла посадят лет на
пятнадцать, а ребенок очутится в детдоме, мне монстр от насильника не нужен!
– И Нюра согласилась?
– Куда ей было деваться? –
взвизгнула Николетта. – Перепугалась до помешательства! Она прижала руки к
груди и заблеяла: «Антуанетта, умоляю, молчи. Я все сделаю в лучшем виде!
Приведу к тебе акушерку, она мне справку даст о родах на дому, комар носа не подточит,
жилплощадь потом поменяю, уеду. Только бы Павлушу не посадили. Мне будет в
радость его ребеночка воспитывать, главное, ты молчи!» Говорю же, она редкая
дура! Все станцевалось в лучшем виде! Нюра расстаралась: нашла врача и сама ему
заплатила. Когда девчонка появилась на свет, Нюра ее на руки взяла и заныла:
«Нелей ее назову, в честь покойной мамочки. Доченька моя! Кровиночка от
Павлика!» Просто сил не было ее слушать! Ну а потом я вышла замуж за Павла,
только не спрашивай, каким образом вновь обрела невинность. Ха-ха-ха!
В первый момент Нора растерялась и не нашла
слов, чтобы прокомментировать рассказ подруги. Но быстро пришла в себя.
– Ты сильно рисковала! – сказала она
Николетте.
– Чем? – удивилась та.
– Нюра – поклонница Павла, она не
пропускает его встреч с читателями и могла столкнуться с тобой! – пояснила
Нора.
– И что?
– Разозлится, поймет, какую незавидную
роль ей отвели в этой истории, и введет Павла в курс дела!
Николетта заорала:
– Я сто раз тебе повторила! Она
влюбленная дебилка! Схватила младенца и была счастлива! Получила часть любимого
Павлика! И порвала с ним отношения! Сочла себя его спасительницей. Появляются
же на свет такие идиотки! Я ее точно вычислила. И потом, Павел бы ей не
поверил! Какое изнасилование? Ха-ха-ха! Нет, она просто чудовищное чмо!
Представь, я ей сказала, что надо уничтожить снимки, которые делали на встрече
в библиотеке. Вдруг кто-нибудь догадается, что мы с Павлом были знакомы? И она
побежала! Ухитрилась спрятаться в хранилище, стырила снимки и принесла их мне,
ясный пень, я их сожгла, чтобы Павел не увидел! Никто и не догадался!
Заведующая подумала, что она забыла учреждение на охрану поставить! Нет, все
шло отлично, пока муж не скончался и эта сучонка Неля не явилась требовать свою
долю. Нора, умоляю, помоги!
– Так вот кто был таинственный
вор! – воскликнул я. – То-то Ольга Ивановна не поняла, каким образом
грабитель стащил экспонаты из музея. Нюра раньше работала в библиотеке, знала
там все потайные уголки, понимала, где лучше схорониться! Рязанова включила
охрану и ушла, утром вернулась, и Нюра, тихо сидевшая в убежище, убежала! Вот
почему милиция не отреагировала на взлом двери! Ее никто не открывал, кроме
Ольги Ивановны! Вор сидел внутри. Рязанова не забыла включить сигнализацию.
Николетта хотела уничтожить все следы Раисы Сувориной, но не знала, что в
альбоме у Софьи Борисовны случайно сохранилось ее фото!
