Я пожал плечами, Элеонора уцепила меня за
рукав и, приговаривая:
– Пошли, в доме у Наташки есть укромное
местечко, – потащила меня из кулис.
Особняк Варина был огромен, но Элеонора
великолепно ориентировалась в бесконечных коридорах. После пробежки по залам и
комнатам она впихнула меня в небольшой кабинет и воскликнула:
– Вот тут можно спокойно болтать сутками.
Ваня, начинай. Диктофон с тобой?
Я вынул из кармана записывающее устройство,
положил на стол, потом сказал:
– Оно всегда включено, если я беседую по
делу. Но, Нора, это мое личное, оно касается Павла Ивановича Подушкина!
Хозяйка склонила голову к плечу.
– Ваня! Я знаю Николетту столько лет,
сколько ты не живешь, а Павла еще дольше. Говори спокойно. Вполне вероятно, что
на некоторые твои вопросы у меня уже есть ответы. Ну, приступай! Надеюсь, ты
уверен в моем умении крепко держать язык за зубами?
– Никогда не сомневался в вас! – с
укоризной заявил я.
– Я в тебе тоже, и хватит об этом! –
рявкнула Нора. – Ну, не жвачься!
Отвратительный глагол подействовал на меня,
как удар бичом, и я, абсолютно не желая этого делать, завел рассказ о Центре
«Мария».
У Норы много положительных качеств, одно из
них умение слушать, поэтому я спокойно изложил события. Когда рассказ иссяк,
Элеонора никак не отреагировала на него. Удивленный, я посмотрел на хозяйку и
увидел на ее лице растерянность. Поскольку до сегодняшнего дня Нора никогда не
теряла присутствия духа, я спросил:
– Что случилось?
– Если швырнуть в прошлое камень, то
побегут круги, которые могут, превратившись в цунами, утопить тебя, –
неожиданно ответила Нора, – ты же взрослый человек!
– Вроде да, – усмехнулся я, –
давно вырос из коротких штанишек.
– Это по паспорту, а фактически ты ходил
в памперсах до недавнего времени, – резко ответила Нора, – ладно!
Придется все рассказать. Ты же не успокоишься, пока не докопаешься до истины?
– Верно, – согласился я и вдруг
сообразил, что сказала хозяйка. – Элеонора, вы знали о моем брате? И
молчали?!
Нора вытащила из сумки свои мерзкие папиросы.
– Слушай, Ваня, не я заварила эту кашу,
блюдо состряпали много лет назад. Через некоторое время после смерти Павла ко
мне в слезах примчалась Николетта, упала на диван и зарыдала.
Элеонора не удивилась, она великолепно знала о
страсти второсортной актрисы устраивать спектакли. Не особо талантливая на
сцене, в жизни супруга писателя была неподражаема. Но в тот день Николетта вела
себя не совсем обычно, и Нора сообразила: случилось нечто экстраординарное.
Наконец Николетта, выпив пару фужеров коньяка, успокоилась и развязала перед
Норой мешок со своими тайнами.
После кончины Подушкина его вдова осталась
весьма обеспеченной женщиной. Она имела роскошную квартиру в элитном районе
Москвы и счет в сберкассе, на книжке лежало триста тысяч рублей.
– Сколько? – потрясенно спросил я.
– Ты не ослышался, – хмыкнула
Элеонора, – даже в нынешние времена – это приличная сумма, а в советские
годы, когда средняя зарплата составляла сто двадцать целковых, Николетта
казалась Крёзом. Ты разве не знал о размере ее состояния?
– Нет, – помотал я головой, –
едва гроб с отцом опустили в землю, как маменька завела речь о нищете и о том,
что я должен содержать ее.
– В этом вся Николетта, – кивнула
Нора, – но не будем ее осуждать, просто примем к сведению: госпожа Адилье
удавится за звонкую монету, она жадна патологически. Кроме денег, вдова еще
имела так называемое авторское право, ей платили процент со всех посмертно
издаваемых книг Павла, а он пользовался тогда бешеной популярностью. Никто же
не предполагал, что придет перестройка и налаженный порядок ухнет в тартарары!
Так вот, некоторое время вдова жила
припеваючи, а потом к ней пришла женщина по имени Неля и заявила:
– Я дочь Павла Подушкина, мама рассказала
мне перед смертью все. Придется вам делиться! Я подам в суд и оттяпаю у вас
половину состояния!
Николетта перепугалась до полусмерти, но все
же решила уточнить:
– И кто ваша мать?
– Бывшая любовница Павла, Нюра
Кондратьева, – рявкнула Неля, – а вы Раиса Суворина! И лучше
отсчитайте положенную мне сумму, а то я расскажу всем правду!
– Что мне делать? – заламывала руки
Николетта, глядя на Нору. – Ты умная, помоги!
– Кто такая Раиса Суворина? –
изумилась Элеонора.
– Это я, – тихо ответила
Николетта, – в свое время я была замужем за Юрием Кондратьевым, братом
этой самой Нюры, только не спрашивай подробности! Я вела ужасную жизнь, правда,
сумела поступить в театральный вуз, сцепила зубы и решила: пока учусь – живу с
Кондратьевым, получу диплом, только это быдло меня и видело! Но судьба
распорядилась иначе! Эта Нюра обожала Павла Подушкина, таскалась за ним везде,
а затем ей удалось его заарканить. Представляешь, мой будущий муж жил с этой чмо!
Ну я и поняла: это хороший вариант для меня! Дальше просто: я сумела его на
себе женить. Нюрка работала в библиотеке, у них там клуб организовался,
фанатов! Придет она к Юрке и заведет:
«Ах, Павел! Холостой, красивый, талантливый!»
Мне стало дико интересно! И когда Подушкин
пришел в эту библиотеку, я побежала на встречу. Фанатки кумиру допрос устроили,
сначала про творчество спрашивали, затем про личное, ну, например, почему он не
женат! Он сначала отшучивался, а затем заявил:
«Читайте книгу «Герб и власть», моя жизненная
позиция совпадает с мыслями главного героя Михаила!»
Затем все с ним на память сфотографировались,
и я тоже. Встала, взяла его под руку и поняла: вот он, мой мужчина, богат,
знаменит. Пришлось его дурацкую книжонку изучить, я живо поняла, какую он
невесту ищет, он все расписал: невинная девушка из дворянского рода. Я умная, а
новый паспорт добыть было легко, любую фамилию напишут, только плати! Я в
архиве посидела, выбрала родословную, громким именем не прикрылась, взяла
качественное, но редкое, так, на всякий случай. Внешность изменила, волосы
перекрасила, хотя, думаю, Подушкин фанаток из библиотеки и не запомнил! Ну и
познакомилась с Павлом!
– Как? – изумилась Нора.
