– Знаете, народ разный. Одни ходят
месяцами, присматриваются, требуют детального медицинского обследования.
Однажды прикатила пара, фамилию их не помню, такие оба толстые, некрасивые и
уже в почтенном возрасте. Представляете, муж с порога заявил: «Мы мечтаем быть
родителями балерины. Дайте нам такую девочку, чтобы стала победительницей всех
конкурсов». «Если обманете, вернем бездарность назад», – добавила жена.
– Оригинально, – улыбнулся я.
– Чудаков хватает, – кивнула
Мура, – Брин натура творческая, эмоциональная, отсюда и быстрота решений.
– Еще вопрос. Насколько я знаю, одинокой
женщине невозможно взять ребенка на воспитание, каким образом Алине удалось
обойти закон?
Бывшая заведующая кашлянула.
– Слышали поговорку: закон что дышло,
куда повернешь, так и вышло? Любую проблему можно решить, было бы желание.
– Наверное, Иван Павлович вам
помог, – воскликнул я.
– Кто? – удивилась Мура.
– Ваш патрон, Иван Павлович Подушкин.
Кстати, не дадите мне его координаты? Очень хочется упомянуть в своей книге об
этом замечательном человеке!
Мура покачала головой:
– Я не знакома с господином Подушкиным,
он щедрый человек, в мою бытность он давал большое количество денег на
содержание приюта, но никогда там не показывался, просто наш банковский счет
регулярно пополнялся.
– Странно, что Иван Павлович скрывается!
– Думаю, он просто не желает
распространяться о своей благотворительной деятельности, – спокойно
пояснила Мура, – не всем приятна шумиха.
– Возможно, – согласился я, –
но в наше время мало людей, которые делают добро тихо, обычно передача
крохотного телевизора сиротам сопровождается фейерверком газетных статей о
щедром меценате. Я пишу книги от имени звезд, на данном этапе, как вы уже
знаете, работаю над биографией Алины Брин. Но вот побеседовал с вами и понял:
предложу издательству книжку об Иване Павловиче Подушкине. Не знаете, как на
него выйти?
Мура развела руками:
– Понятия не имею! Никакого общения у нас
не было.
Я опять наткнулся на стену.
– И кто привел Алину Брин в приют – тоже
неизвестно? – закручинился я.
Мура расправила ладонью скатерть.
– Насколько мне помнится, Неля, заведя
беседу о Брин, обронила, что сама с певицей не знакома, как и я, увидит ее
впервые, а вот по телефону с Алиной она беседовала. Наш номер дала звезде Зина.
– Это кто такая? – спросил я.
– Карташова Зинаида Семеновна – старшая
медсестра, – пояснила Мура, – вернее, она была ею, когда я служила
заведующей. Сейчас попытаюсь разыскать ее телефон.
– Сделайте одолжение, – обрадовался
я.
Мура встала, выдвинула ящик письменного стола
и принялась рыться в нем, приговаривая:
– Моя старая книжка, отлично помню, здесь
лежала! О! Вот она! Надеюсь, Зинаида Семеновна живет в прежней квартире. Да и
зачем бы ей перебираться в другое место? Ну-ка… триста семьдесят пять… Алло!
Добрый день! Будьте любезны Зинаиду Семеновну! Ее коллега по работе. Вернее, я
служила в Центре «Мария», а Зинаида Семеновна… О господи! Когда? Не может быть!
Какой ужас! Бога ради, простите! Я не знала. Примите мои соболезнования и еще
раз извините!
Мура положила трубку на стол и растерянно
посмотрела на меня.
– Она умерла.
– Жаль, – вздохнул я, – от
возраста или по болезни?
Мура села в кресло.
– Ужасное положение! Наверное, я своим
звонком доставила ее мужу неприятные переживания. Зинаида Семеновна была моложе
меня. Супруг сказал, она пару месяцев назад попала под машину, переходила
дорогу в неположенном месте.
– Очень грустно, – согласился
я. – Как вы думаете, муж знал приятельниц Зины?
Мура схватила со стола газету и начала ею
обмахиваться.
– Наверное. У супругов, как правило, нет
тайн друг от друга.
– Дайте мне телефон покойной.
Марьям Абрамовна исподлобья посмотрела на
меня.
– Ну хорошо, – с сомнением сказала
она, – только очень прошу, если супруг Зинаиды Семеновны спросит, где вы
взяли номер, не говорите обо мне.
– Можете не сомневаться, – заверил я
ее.
Мура вновь потянулась к растрепанной книжке.
– Так, записывайте. Улица Закревского,
дом четырнадцать, квартира один.
– Спасибо, но я хотел иметь номер
телефона.
– Господи, я совсем ума лишилась, –
воскликнула Мура, – так перенервничала, услышав про трагедию с Зинаидой
Семеновной. Триста семьдесят пять…
Я тщательно запротоколировал сведения и решил
задать последний вопрос:
– Как зовут мужа погибшей?
Мура собрала лоб морщинами.
– Константин! Нет, Кирилл!
– Ладно, – быстро сказал я, –
огромное вам спасибо.
– Не за что, – грустно ответила
Марьям Абрамовна, – жизнь хрупкая штука. Ходишь, строишь планы,
расстраиваешься по пустякам, суетишься, потом бах, из-за угла выскакивает
пьяный шофер на грузовике, и все заканчивается.
…Покинув квартиру бывшей заведующей, я
внезапно ощутил сильный голод и отправился искать кафе. Попавшийся по дороге
вагончик с шаурмой миновал не оглядываясь, хотя из него растекались
умопомрачительные запахи. А заведение с надписью «Курочка от бабушки»
показалось мне вполне симпатичным, на окнах висели полосатые маркизы, у двери
был расстелен ярко-зеленый ковер.
Глубоко вздохнув, я вошел в зал, оглянулся и
немного успокоился. Интерьер не вызывал отвращения: с десяток аккуратных
пластиковых столиков, несколько вполне трезвых, скромно, но чисто одетых
посетителей, и никаких неприятных запахов, а за стойкой с кассами весело
улыбались совсем юные девушки, наверное, студентки, подрабатывающие в свободное
время.
Не успел я получить кофе и куриную грудку, как
внезапно ожил мобильный.
– Ваня! – пророкотал не совсем трезвый
голос. – Это Слон!
Я моментально вспомнил детские стихи: «У меня
зазвонил телефон. «Кто говорит?» – «Слон!»
– Вы откуда? – машинально спросил
я. – От верблюда?
