– Ну не днем же, – улыбнулась
Рязанова, – в те годы здесь работало много людей, та же Нюра Кондратьева,
к примеру. Всегда змеилась очередь из читателей, а шкаф стоял напротив стойки
выдачи книг, незаметно вынуть фотографии невозможно.
– Значит, ночь, – уточнил я. –
Вы не запирали дверь?
– Господь с вами! На три замка!
– И включали сигнализацию?
– Естественно! В советские годы
библиотеки города были подключены к пульту охраны.
– Я так и думал, поэтому испытал
недоумение. Почему же не приехал патруль?
Ольга Ивановна заморгала.
– Патруль? – переспросила она.
Я кивнул.
– Если вор открыл окно или взломал замок,
то неминуемо сработал бы сигнал, и спустя считаные минуты сюда ворвалась бы
милиция.
– Да, – согласилась Рязанова.
– Но этого не случилось!
– Ну… да!
– А почему?
Ольга Ивановна опустила голову.
– Не знаю.
– Ладно, – махнул я рукой, – ни
милиция, ни ваше начальство не узнали о факте проникновения в библиотеку. Но
ваш Совет! Его члены небось возмутились, услышав об исчезновении фотографий.
Кстати, не помните, что на них было запечатлено?
– Наша встреча с господином
Подушкиным, – мрачно сообщила Рязанова, – осталась лишь общая
карточка, были еще снимки по отдельности. Павел Иванович был очень любезен, он
согласился сняться с каждой из нас!
– Ничего себе! – всплеснул я
руками. – Исчезло самое ценное! Очень странно!
Рязанова вздрогнула.
– Не хотела говорить, никому не приятно
вспоминать о своих оплошностях. Я в тот день, уходя домой, забыла включить
сигнализацию. Не пойму, как это произошло!
– Неправда!
– Вы мне не верите?
– Нет.
– Молодой человек! Как вы смеете!
– Не такой уж я и молодой, –
улыбнулся я, – детство, отрочество и большая часть юности прошли при
Советах, я работал редактором в журнале «Красный Восток», меня туда устроил
отец. Но не это интересно. Помещение нашей редакции тоже было подключено к
пульту, а запирал его на ночь и ставил на охрану Леонид Смолин, мой приятель. Я
частенько ждал его. Так вот, пару раз, когда Смолин запирал дверь снаружи,
изнутри неслись телефонные звонки. Не обычные, прерывистые, а безостановочная
трель – тууууу! Таким образом сотрудница пульта сообщала: внимание, дверь
захлопнута, а сигнализация не включена. В те годы за соблюдением порядка
следили истово, на пульте знали, что ровно в семь пятнадцать вечера здание
«Красного Востока» должно стать на охрану. Кстати, за рассеянность штрафовали.
Думаю, и вам звонили!
Рязанова начала кашлять.
– У вас до сих пор возле гардероба
привинчена табличка с надписью: «Выполни инструкцию перед уходом», –
сказал я, – и у нас в редакции имелась подобная. Никому не хотелось
платить штраф. Неужели члены Совета поверили вашей лжи про кражу?
Глава 18
– Нам не о чем более разговаривать, –
печально произнесла Рязанова.
– Наоборот, беседа только начинается.
Впрочем, разрешите представиться! Меня зовут…
– Мы уже знакомились, – оборвала
меня Ольга Ивановна, – теперь пора прощаться.
– Каюсь, соврал, мое имя не Владимир. Я –
Иван Павлович Подушкин, сын Павла Ивановича!
Пару секунд Ольга Ивановна моргала, потом села
на продавленный черный кожаный диван и сказала:
– Глупый спектакль! Вы самозванец!
Покажите паспорт!
– У меня его нет, вернее, есть, но на имя
Владимира Задуйхвоста! И вы видели сей документ!
Рязанова рассмеялась.
– Прощайте, молодой человек!
– Выслушайте меня!
– Не имею ни времени, ни желания!
– Я на самом деле наследник рода
Подушкиных.
– С тем же успехом вы могли назваться
герцогом Кентерберийским! – отбрила старуха.
– Я не вру!
– До свидания!
– Я не уйду отсюда, пока не объясню
ситуацию!
Ольга Ивановна встала с дивана.
– Хорошо, но сначала ответьте на мой
вопрос! Если вы родственник Павла Ивановича, то вам это не составит труда!
– Задавайте, – кивнул я.
– У господина Подушкина имелась дача?
– Да, в Переделкине.
– Назовите ее адрес!
– Улица Тренева, дом четыре.
– Дом был на одну семью?
– Нет, на две.
– Помните соседей?
– Конечно! Некто Сытин, кажется, Виктор
Николаевич. В имени я уверен, а в отчестве сомневаюсь. Мои родители с Сытиными
не общались, у нас были разные входы.
– А кто жил через дорогу?
– Поэт Степан Щипачев. Вы хотели задать
один вопрос, а получился масштабный допрос, – улыбнулся я.
– Лучше продолжим! Кто были ваши
ближайшие друзья по даче?
– В основном я общался с девочками.
Внучка Катаева, Тина, потом Тата Тевекелян, Катя Чаковская, дочь главного
редактора «Литгазеты», она, к сожалению, погибла молодой в
автокатастрофе, – перечислил я, – остальных плохо помню, я был
замкнутым подростком, больше сидел в саду и читал!
Ольга Ивановна посмотрела на меня:
– И последнее! У вас с отцом имелся
тайник, куда клали всякие секретные записки. Назовите его!
Я поразился до глубины души.
– А вы откуда знаете?
– Неважно, отвечайте!
