– Знаете, – улыбнулась она, –
мне пришлось научиться мастерски обращаться с фотоаппаратом, чтобы снимать
Павла Ивановича. Вот вы спрашивали, выделял ли он меня из толпы? Не хочу
хвастаться, но некоторое время – определенно да! Как-то раз мне не удалось
приобрести билет в первый ряд на его выступление, пришлось сесть в десятом. И как
сделать снимок? Я вся извертелась, ничего не получалось, ну и решилась встать,
приблизилась к сцене, начала наводить объектив, и тут подошел милиционер и
говорит: «Гражданочка, сядьте, вы мешаете писателю отвечать на вопросы!» А
Павел Иванович услышал его и возразил: «Нет, нет, пусть работает. Она
составляет фотолетопись, спасибо, милая, продолжайте спокойно!» Это был
знаменательный день! Понимаете?
Я кивнул.
– Скажите, у писателя были дети?
– Сын, – сухо ответила Ольга
Ивановна, – назван в честь деда Иваном. Но, если честно, меня никогда не
интересовала его личная жизнь: романы, любовницы. Только творчество!
– Значит, у литератора были связи на
стороне, – сказал я, – вполне вероятно, что он имел других детей!
Сколько раз господин Подушкин женился?
– Один, – коротко обронила
Рязанова, – насколько я знаю, он долго жил холостяком.
– Сейчас, как вы верно заметили, иные
времена, читателей очень интересуют факты из интимной жизни, моя книга будет
без них неполной, – вкрадчиво сказал я.
– Ничего такого я не знаю, – сердито
перебила меня Ольга Ивановна.
– А вот Софья Борисовна говорила…
– Она давно выжила из ума! –
возмутилась Рязанова. – И, между нами говоря, никогда не являлась его
преданной поклонницей! Могла пропустить заседание клуба! Представляете? Один
раз Соня взялась за читку!
– Простите? – не понял я.
Ольга Ивановна закрыла шкаф.
– Мы собирались каждую субботу, очень
удобный день, впереди выходной, в те годы мы работали шесть дней в неделю. Один
из членов клуба зачитывал вслух главу из книги Павла Ивановича, потом говорил,
как он понял смысл, мы спорили, разгоралась дискуссия. Ясное дело, выступающий
готовился заранее, репетировал дома, оттачивал дикцию. Так вот, один раз
предстояло выступить Соне. Все собрались, а ее нет! Семь часов, восемь, мы
заволновались, потом люди разошлись.
Ольга Ивановна прождала Софью Борисовну до
десяти и решила заглянуть к ней домой, пошла к ее дому и столкнулась с ней на
улице. Та спешила в родные пенаты.
– Соня! – воскликнула Ольга. –
Что случилось?
– Завтра праздник у малышей, – без
малейшего волнения ответила Софья, – мы репетировали сказку.
– Ты забыла про заседание клуба?
– Нет, просто не сумела прийти.
– Но мы ждали чтения главы!
– Кто угодно мог текст произнести, –
пожала плечами необязательная поклонница.
Ольга Ивановна возмутилась и на следующем
собрании клуба предложила исключить Софью из его рядов.
– Увы, мне это не удалось, – с
нескрываемой обидой рассказывала сейчас Рязанова, – мнения разделились.
Нюрочка так защищала Соню! Прямо тигрицей на меня накинулась.
– А еще Софья Борисовна говорила, что
некая Нюрочка тесно общалась с Павлом Ивановичем! – вспомнил я. – Вы
сейчас эту женщину вспомнили? Она была любовницей прозаика?
– Гнусная ложь! – возмутилась
Рязанова.
– Вроде у них был роман! – начал я
педалировать ситуацию.
– Чушь!
– Нюра была замужем?
– Нет, конечно, кому она нужна, –
пошла вразнос Ольга Ивановна, – ни кожи, ни рожи, ни ума! Меня очень
удивляло, что такая женщина любит книги Павла!!!
– Но у Нюры был ребенок? – наугад
спросил я и попал в точку.
– Да, – помрачнела Рязанова.
– От кого?
– Она не рассказывала! – гаркнула
старуха.
– Насколько я понял, вы были основателем
и председателем клуба поклонников? – Я нарочно ушел в сторону от скользкой
темы.
– Именно так! – вскинула голову
Ольга Ивановна. – У нас, впрочем, работал Совет, проблемы мы решали
сообща! Ну, например, где будем день рождения Павла Ивановича отмечать!
– Но все равно ваше слово было решающим.
– Конечно.
– Почему же вы не выгнали Нюру за спор на
собрании?
Рязанова заморгала.
– Ну… за что?
– Она была морально неустойчива, родила
малыша вне брака!
– Мы поклонницы Подушкина, – нервно
ответила Ольга Ивановна, – и только. Мое личное отношение к Нюре тут ни
при чем!
Я кивнул:
– Ясно. У вас великолепный музей, но
почему он помещается не на виду, а в служебном помещении? Неужели вам не
хочется продемонстрировать собрание людям?
Ольга Ивановна покраснела.
– Таково было решение Совета.
– Да?
– Ранее, до ограбления, шкаф размещался в
читальном зале, любой человек мог взять книгу и посмотреть фотографии. Но потом
нас обокрали!
– Много книг унесли? В советское время
они были дефицитом.
– Фонд не тронули!
– Неужели?
– Взяли только снимки Павла Ивановича.
– Вы, конечно, вызвали милицию?
– Нет, – после легкого колебания
ответила Рязанова.
– Но почему? – поразился я. –
Налицо был факт кражи! Неужели не хотели поймать грабителя?
Ольга Ивановна нервно теребила край шали,
накинутой на плечи: несмотря на теплый летний день, в библиотеке царила
прохлада.
– Не хотелось впутывать органы, – в
конце концов призналась она, – музей ведь не принадлежал государству, это
личное собрание. И потом, нас не погладили бы по головке в отделе культуры.
Хотя выставки о писателях поощрялись, но наш клуб возник стихийно. Поэтому я
предпочла замять эту историю.
– Вам это удалось! И вот что странно!
– Что? – вздрогнула Ольга Ивановна.
– Вор влез в хранилище ночью?
