– А какое отношение он имеет к вашему?
Гарик захохотал.
– Ёлы-палы! Мой – профессор, а Герасим
Ильич – ректор, начальство!
– Понял!
– И теперь астролог хочет устроить фуршет
и концерт, – поскучнел Гарик, – чтобы непременно в восемь! Ну колбасы
я ему припру, водки с селедкой тоже! Но артисты!
Я вскинул голову.
– Наш коллектив готов лечь на амбразуру.
Собравшиеся останутся довольны. Акробаты на першах! Уникальный номер!
– Типа цирк? – насторожился Гарик.
– Да.
– Не подходит!
– Почему?
– Мой гондон и его начальство хотят
балет, оперу, Большой театр, «Бориса Годунова». Или этот… ну… «Забыли Фирса!
Кирдык вишневому саду».
– Чехов, – вздохнул я, – Антон
Павлович.
– Во! – закивал Гарик. – Еще
орган подойдет.
– Этот музыкальный инструмент
затруднительно принести с собой, – пояснил я, – очень большой!
Гарик схватил со стола салфетку и начал
вытирать лысину.
– Че, совсем на части не
разбирается? – спросил он. – Один раз я видел эту бандуру, вроде она
из трубок состоит, раскатал в минуту, за пять сложил заново.
– С музыкальным инструментом дело обстоит
сложнее, – пояснил я, – но если хотите балет с оперой, то мы готовы
выступить!
Гарик швырнул салфетку на стол.
– Супер! Скока хотите?
– А на какую сумму вы
рассчитываете? – начал я торг.
– Мой гондон на халяву надеется, –
заявил Гарик, – но я понимаю, что людям надо платить. Сто баксов!
– Каждому участнику?
– Не! Всем! За концерт!
– Милейший, – засмеялся я, –
даже кошка, услышав про такой гонорар, откажется мяукать! Мы коллектив с
европейским именем! Морелли!
– Хренелли! – заржал Гарик. –
Похоже, накрылась ваша карьерка медным тазом! Иначе че ты, Вова, ко мне
бросился? Давай договоримся! Получите сто баксов! Больше твои Дурелли не стоят!
Я ехидно улыбнулся:
– Гарик! Глянь на часы? Сколько на них?
Ни за какие коврижки ты не успеешь договориться с Большим театром! Да и за
предусмотренные сметой доллары солистов не пригласить. Внимание, вопрос! Что
сделает с тобой хозяин?
Гарик опять побагровел.
– У меня больше денег нет!
– Тогда прощай! – сказал я и встал.
– Вова, стой! – взвыл Гарик. –
Уно моменто! Есть вариант.
Я сел.
– Предлагай.
– Сто долларов.
– Уже не смешно, – сердито ответил
я, – до свиданья.
– Погоди, – взмолился Гарик, –
Герасим Ильич, старый хрен, но связей у него лом. Знаешь, кто у него жена?
Алина Брин!
– Это кто такая? – ошарашенно
спросил я.
– Хорош продюсер, – отметил
Гарик. – Звезда! Снимается в телесериалах! Певица она!!! Сечешь?
– Нет!
– Идиот!
– Может, оно и так, но за сто долларов мы
не работаем!
– Предлагаю пиар! Раскручу твоих
Фонарелли…
– Морелли!
– Один хрен! Алина припрет с Герасимом,
ее пресс-секретарь назовет журналюг! Светская хроника даст фотки с концерта, а
я позабочусь, чтобы название коллектива вынесли в заголовки. «Горелли потрясли
Алину Брин», «Гостей на юбилее развлекали Горелли». Да вас потом на кусочки
разорвут, все захотят на свои мероприятия приглашать! Или я ничего не понимаю в
тусовке! Вова, ты сечешь перспективу? В данном случае сто баксов явно лишние!
– Нет, – возразил я, – они на
бензин пойдут. Ладно, рискну! Говори адрес! Ровно в восемь мы приедем с
представлением.
– Классика! – напомнил Гарик. –
Никаких дрессированных макак!
– Что ты, – замахал я руками, –
балет с оперой! Постараюсь орган притащить! Аванс прошу сюда!
Гарик вытер салфеткой лицо, положил на стол
двадцать долларов и погрозил мне пальцем.
– Обманешь – из-под земли достану!
– Если твои папарацци подведут, я
заставлю тебя лично по Москве бегать и Морелли дифирамбы петь, – сурово
ответил я.
Глава 15
В восемь пятнадцать Гарик влетел за кулисы и
нервно спросил:
– Твои неудачники на месте?
– Сидят в чулане, который здесь называют
гримеркой, – отбрил я подачу.
– Ща Герасима ведут, – задергался
Гарик, – пошли, позырим!
Мы с секретарем припали к занавесу и глянули в
щель между полотнищами. Зал полнился народом, в креслах сидели мужчины и
женщины, в основном зрелого возраста, где-то за пятьдесят. Внезапно мне стало
жутко. Иван Павлович, во что ты ввязался! Никогда ведь не видел Морелли в
работе, вдруг они неумехи? Да и времени на подготовку «оперы» у нас не было,
процесс «постановки» занял всего один час!
– Во! Тянут его, смотри влево, –
пихнул меня кулаком Гарик.
Я скосил глаза. По проходу шествовала
живописная группа. Двое парней в черных дешевых костюмах, явно охранники,
волокли дряхлого старца, обряженного в дорогую пиджачную пару. На галстуке
ходячего трупа ярко сверкала заколка со здоровенным бриллиантом.
– Герасим Ильич, – прошелестело над
залом.
Преподаватели начали вставать и аплодировать,
но ректор никак не отреагировал на овации, похоже, он был в коме. Зато
семенившая чуть сзади блондинка засверкала улыбкой и подняла вверх изящные
ручки, унизанные браслетами.
– Алина, Алина, Алина, –
заскандировали присутствующие.
