— Вам понравилось? — Доминик стоял рядом, глядя на нее.
Джейми подняла на него глаза и увидела, что с его потрепанных, самодельных бермудов стекает вода, что они прилипли к его ногам словно вторая кожа, что ноги эти стройные и мускулистые…
— Очень понравилось, — ответила Джейми, отведя от него взгляд. Господи, подумала она, как он на меня действует! Если он сейчас прикоснется, я растаю, как сливочное масло, и потеку к его ногам.
Смутив ее до предела, он сделал нечто худшее — присел на корточки напротив. Теперь она видела натянутый шов джинсов у него между ногами и не знала, куда девать глаза.
— Вам бы стоило распустить волосы, — заметил Доминик, — они не скоро высохнут, заплетенные. Вам помочь?
— Я… я справлюсь сама, — пробормотала Джейми, — если вы считаете это нужным…
— Считаю, потому что вы забрызгаете мне всю машину.
Джейми пришла в ужас. Уже возвращаться? От этой мысли пересохло во рту: как она может вернуться на виллу в таком состоянии? Ноги ее не будут слушаться. Как она взглянет в глаза Катрионе?
Не теряй рассудок, приструнила она себя. Трепещешь как школьница лишь потому, что успела привязаться к Доминику Реддингу. Он же не разделяет твоих чувств! И ничего дурного не сделал — всего-навсего провел с тобой полдня. Дурное — только в твоих мыслях, и нужно поскорее от них избавиться. А в качестве противоядия напоминать себе, что он завел роман со вдовой своего покойного отца.
Правда, трудно вообразить, чтобы кто-то мог навязать Катрионе свою волю.
— Вас что-то беспокоит? — спросил Доминик; девушка настолько ушла в свои мысли, что забыла о нем. На лбу его залегла морщинка.
— Нет, я… — она решилась солгать, — я думаю о волосах. Они не скоро высохнут.
Интересно все-таки, а как долго Катриона мечтала об этом молодом мускулистом теле? Как долго она добивалась пасынка? Джейми не могла представить себе, чтобы все начал Доминик. Впрочем, что она на самом деле о нем знает? В душу к нему ведь не влезешь.
Она скользнула по нему взглядом. Какие сейчас на него права у Катрионы? Может ли она трогать его, ласкать, когда захочет? Расстегивать, например, эти джинсы-обрезки, стягивать их вниз по ногам, а потом…
— Кстати, у меня есть фен, там, внизу, — отвлек ее Доминик. — Кроме того, вы можете принять душ, если хотите смыть с себя соль. А я обещаю вам, что в другой раз не стану вас дразнить.
— В другой раз?
Джейми в недоумении уставилась на него. Ее распущенные волосы лежали на плечах как мокрое покрывало, их медный цвет стал темнее от воды, но там, где солнечный луч падал на отдельные пряди, они загорались огнем.
— Ну да, — ответил он рассеянно, созерцая эту безмерно соблазнительную девушку. — Зачем вы их прячете? — спросил он, взяв в руку прядь ее волос и намотав на палец. — Носите волосы всегда распущенными, как сейчас.
Ей бы следовало отстраниться. Она бы так и поступила, если бы не сексуальные видения, затуманившие мозг в тот момент. Она была не в силах его остановить.
Он потерся губами о ее волосы, а Джейми сидела не шевелясь, застыв в ожидании чего-то. Она никогда не думала, что простая ласка может вызвать у нее подобное волнение. Но это произошло: прикосновение его губ породило в ней такую бурю ощущений, что Джейми чуть не застонала. Он догадался обо всем — она прочла это в его глазах.
— Какие красивые, — произнес он хрипло, и Джейми заставила свой мозг проснуться.
— Мокрые, — сказала она. — А где фен?
— В одной из маленьких кают, — ответил мужчина, даже не собираясь от нее отодвигаться. — Но с этим незачем спешить — как вы думаете? Всего-навсего пять часов.
— Пять часов!
Джейми пришла в ужас: при таком развитии событий они окажутся дома не раньше шести. Что же она скажет работодательнице? А он — считает ли он, что она должна рассказать его мачехе всю правду?
— Не смотрите так испуганно. — Голос его стал более звучным, и это ее обрадовало. — Мы не сделали ничего дурного. — (Джейми вздрогнула: он угадал ее мысли!) — Хотя, должен признаться, вы соблазнительны. Очень даже соблазнительны.
— Мне так не кажется. — Джейми протянула руку, чтобы забрать у него волосы, но — попала в ловушку: Доминик схватил ее за запястье. — Мистер Реддинг…
— Ради всего святого, перестаньте меня так называть! — зарычал он.
Она подавила вздох.
— Ну хорошо, Доминик. Отпустите меня. Мне нужно высушить волосы.
— Будете снимать купальник? — Свободной рукой Доминик провел по краю лифа, граничащего с ее кожей, и палец его словно ненароком ушел внутрь. — Разрешите вам помочь. Вам одной из него не выбраться.
Купальник и в самом деле стал ей как-то маловат. Может, потому, что откровенно сладострастный взгляд Доминика заставил ее груди напрячься, а соски — затвердеть?
— Доминик…
У нее задрожали губы, а дрожь, возникшая в ногах, поползла выше, куда-то к животу. Боже, как хочется, чтобы он меня трогал… Сейчас нет более жгучего желания, чем это: чтобы он гладил руками мою кожу.
— Джейми, — произнес Доминик в ответ. Рука его скользнула от ее запястья к плечу, а потом выше — к затылку. — Джейми, — сказал он снова, схватив пальцами ее голову, и губы его впились в ее рот.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Между прочим, Кэт, я завтра уезжаю.
Доминик стоял к ней спиной, сосредоточенно наливая вино из графинчика в бокал. Катриона не видела выражения его лица, когда он произносил эти слова, и он тоже не видел ее лица, хотя вполне мог предположить, что оно выражает.
— Уезжаешь! — Катриона с шумом втянула воздух, показывая, как она возмущена. Мгновение помолчав, она спросила: — И когда же ты это решил?
Через пять минут после того, как поцеловал Джейми Харрис, подумал он. Но ответил иначе:
— Сегодня после обеда. — Взяв бокал в руки, Доминик повернулся к мачехе. — Я так и планировал — и ты это знаешь.
— Но не в пятницу же! — воскликнула Катриона, барабаня по ручке кресла длинными пальцами с ярко-красными ногтями. В раздражении она скрестила ноги, потом поменяла их положение. — Почему бы тебе не уехать в понедельник? Мы бы провели вместе уик-энд.
Прислонившись к полированному шкафчику, Доминик поднес бокал к губам.
— Невозможно, — ответил он спокойно, отпив вина. — Во-первых, уик-энд нужен мне для того, чтобы прочесть накопившуюся почту и разобраться в происходящем. Во-вторых, у меня свидание с агентом Томаса Эйткина в понедельник утром.
— Томас Эйткин? — имя писателя, в свое время получившего премию Пулитцера, произвело впечатление, и Катриона на миг представила себе свои книги на полке рядом с его книгами. Но тут же, вспомнив, как она огорчена, уставилась на пасынка с упреком во взгляде: — Ты даже не сказал мне, что у вас назначена встреча.
