Я отвернулась к стене, потом навалилась на
нее. Надеюсь, Таня на самом деле активна, и нас скоро освободят, а то в кабине
становится душно.
Сбоку послышалось чавканье… Я поглядела
направо — Юрий очень быстро жевал одну из гвоздик. Меня стал разбирать смех:
мужик воспринял абсолютно дурацкий совет всерьез и сейчас в самом деле пытался
схарчить компрометирующие его улики.
— Вкусно? — не выдержала я. Юра
икнул.
— Ужасно. У тебя водички нет?
— Ни капли.
— О господи… — вздохнул ловелас и
продолжил уничтожение букета.
— Кстати, в Японии в очень дорогих
ресторанах подают салат из хризантем, — приободрила я идиота, — вроде
подобное блюдо бешеных денег стоит.
Юра ничего не ответил. Сначала он старательно
укладывал в себя красные «шапочки», потом принялся за зеленые стебли и мелкие
листочки. Чтобы нарушить тягостное молчание, я решила продолжить милую тему, а
заодно и предостеречь глупца:
— А вот любители животных никогда не
поставят дома гвоздики. Знаешь, почему?
С огромным усилием проглотив последнюю порцию
«салата», Юра помотал головой.
— А потому, что в них содержится яд,
способный убить кошку, — ласково улыбнулась я. — Честное слово!
[9].
Поедатель цветов покрылся потом и начал икать.
— Не расслабляйся, тебе еще предстоит
справиться с «Рексом», — напомнила я.
Мужик обреченно кивнул, развязал бечевку и
глубоко вздохнул. «Рекс» по внешнему виду смотрелся замечательно. Это был
бисквит, выпеченный в виде собачки, скорей всего болонки, потому что весь верх
креативного коржа покрывал густой слой белого крема, изображавший шерсть.
Вместо глаз торчали изюминки, засахаренная клубника высовывалась изо рта
(очевидно, это был язык Рекса), а в том месте, где голова прикреплялась к
туловищу, виднелся ошейник — кусочки розового крема, буквы, складывающиеся в
надпись «Love».
— Выглядит весьма аппетитно, —
одобрила я.
Юра вздохнул.
— У тебя ножа нет?
— Не хожу по улицам с острыми предметами.
— Мало ли, всякое случается.
— И ложки в сумке не имею, —
предвосхитила я следующий вопрос.
— Вспомнил, — протянул Юрий, —
был утром в кафе, прихватил с собой…
Порывшись в кармане, дядька вытащил белую
пластиковую ложечку, упакованную в целлофан, и пояснил:
— Не люблю оставлять купленное. Мне к
кофе принесли две такие штуки. Зачем — непонятно, одной за глаза хватает, но,
если притащили, следовательно, я за них заплатил, верно? Нехорошо бросать.
Ладно, поехали.
Сначала «Рекс» лишился головы. Перейдя к
правой передней лапе, Юра спросил:
— Точно не хочешь?
— Спасибо, нет.
— А то присоединяйся, не стесняйся.
Вкусно!
И тут снизу понеслось лязганье.
— Аварийка приехала, — обрадовалась
я, — сейчас нас начнут вынимать.
Юрик мгновенно проглотил остаток груди сладкой
собачки и простонал:
— Больше не могу.
— Андрюха! Крути! — заорал кто-то
снаружи.
— Не тянется, — ответил другой
голос.
Мой спутник вздрогнул и одолел левую переднюю
лапу. В конце концов на дне картонки осталось лишь большое масляное пятно.
— Меня сейчас стошнит, — прошептал
Юра.
— Сделай одолжение, потерпи! —
велела я.
Держась руками за живот, донжуан ногами
расплющил коробку и отпихнул останки в угол. Лифт очень медленно, рывками
пополз вниз.
— Штормит, — прошептал Юра, и тут
створки, закрывавшие вход, разошлись.
— Юрасик! — завопила баба чудовищной
толщины, протискиваясь внутрь изобретенной Кулибиным
[10]
машины. — Ты жив?
— Спасибо, Танюша, — слабым голосом
ответил объевшийся сладким Юрчик. — Че мне сделается?
Я испытала некоторое удивление — Танюшка
оказалась смуглой брюнеткой лошадиных размеров. Думаю, у такой особы проявления
чувства ревности подобны извержению вулкана, и она вполне способна раздавить
неверного муженька, словно пустой спичечный коробок.
— Чего такой бледный? — заквохтала
жена, вытаскивая супруга на лестничную клетку.
— Голова кружится, — тем же слабым
голоском сообщил Юра.
— Бедняжка! — воскликнула
спасительница. — Конечно, работаешь целый день, ничего не ел. Ну да я
знала… Вот, держи, специально из дома прихватила. Быстро кушай!
Я прикусила нижнюю губу. Лопатообразная рука
Танюшки вытащила из сумки пластиковую коробочку, сарделеобразные пальцы ловко
сорвали крышку.
— Мама… — выдохнул Юрик и навалился на
перила.
Я еле сдерживала вырывающийся наружу смех. А
супруга моего товарища по несчастью, естественно, не подозревавшая о том, что
муженек слопал только что в бодром темпе примерно килограмм бисквита, щедро
украшенного кремом, громко продолжала:
— Давай начинай, не стесняйся. Я же знаю,
как ты обожаешь тортики. Это кусок «Трюфеля», очень свежий, глянь, сверху
шоколадки. Эй, эй, Юрчик, что с тобой?
Можно, я не стану, исключительно из жалости к
Юрчику, описывать дальнейшие события?
Решив оставить незадачливого любовника так и
не дождавшейся его сегодня Светланы в руках заботливой женушки, я вошла в
услужливо распахнувший двери грузовой лифт. Уже хотела нажать на кнопку своего
этажа, как услышала:
— Подождите, пожалуйста!
Недавняя ситуация повторялась с такой
точностью, что мне захотелось пойти наверх пешком. Но в ту же минуту я увидела
перед собой осунувшегося Антона Макаркина и воскликнула:
— Здравствуйте!
