— Теперь сядешь на Пушке.
— Где? — не поняла Маша.
— В скверике на Пушкинской площади.
— Зачем?
Аня ухмыльнулась.
— За ерундой. Устроишься на лавочке с
бутылочкой фанты. Воду не пей, поставь на лавку, слева от себя. К тебе станут
подходить люди и говорить: «Валя, угости сигареткой». Вот им давай по одной
штучке из пачки. Только будь внимательна, если кто просто скажет: «Закурить
нет?» — отвечай: «Я не балуюсь». Сигареты предназначены лишь для тех, кто по
имени обратится, Валей назовет. Понятно?
— В принципе, да, — слегка
растерянно ответила Маша, — только непонятно, зачем…
— А ты без принципа обойдись, —
заржала Аня, — не умничай. Хочешь денег?
— Очень.
— Тогда начинай.
Все получилось так, как обещала Аня! К
скамейке часто подруливали люди, в основном молодые. Левкина очень быстро
раздала сигаретки, а потом, уже по дороге домой, получила от подруги довольно
крупную купюру.
— Это твоя доля. — сказала
одноклассница.
— Ой, как много! — ахнула Маша.
— Не нравится?
— Просто странно, отчего они у нас сигареты
стреляли, — наивно проговорила Маша, — рядом-то, в двух шагах, ларек
стоял.
Аня согнулась пополам от смеха, потом заявила:
— В ларьке пачками торгуют, а мы поштучно
угощали, от доброго сердца.
— А-а-а, — протянула Маша. И снова
задумалась. — Все равно непонятно. Откуда тогда деньги?
Аня постучала подругу кулачком по лбу:
— Ау, войдите! Совсем дура? Это трава.
— Трава? — еще больше недоумевала
Маша. — Какая? Одуванчики, подорожники?
Аня буквально захлебнулась от хохота.
— Нет, — еле справившись с собой,
сумела произнести наконец школьница, — травка.
Тут только до Маши дошло, чем она занималась.
— Ой, мама… — прошептала девочка. —
А если нас поймают? Что тогда будет?
— Плохо будет, — радостно пообещала
Аня. — Но не боись, не попадемся, я счастливая.
И правда, дело сошло им с рук. Но через
некоторое время Аня сказала:
— Все, накрылась малина! Сели ребятки, а
мы с тобой ни при чем.
Маша пригорюнилась. Ничего дурного в торговле
травкой она не находила, это же не героин, ЛСД или кодеиносодержащие препараты.
Так, ерунда, сено, от которого всего лишь пробивает на глупое хихиканье.
— Значит, остались без денег, —
резюмировала Левкина.
Аня почесала затылок.
— Придумаем, как заработать.
И вот через неделю Галкина сказала подружке:
— Мань, приходи вечером к школе.
— Зачем? — удивилась Левкина.
— К полуночи приходи, — уточнила, не
ответив на вопрос, Аня, но потом, правда, прибавила:
— Мите помочь надо.
Заинтригованная Маша прибежала в указанное
время на школьный двор. Стоял теплый май, Аня, одетая в легкое платье,
пряталась под большим раскидистым деревом. Было тихо, в окружающих домах уже не
светились окна, в ближайшем на одном из балконов вспыхивал красный огонек —
кто-то курил, наслаждаясь хорошей погодой. Затем окурок упал почти к ногам Ани.
— Слышь, Мань, — сказала
Галкина, — ты ведь Митю Ерина знаешь?
— Нет, — ответила Левкина.
— Ну как же! Из десятого.
— Может, видела на переменах, только не в
курсе, что он Ерин, — пояснила Маша. — У нас десятиклассников-то
тьма! Четыре класса, в каждом по тридцать человек.
— Верно, — буркнула Аня. И тут же
сообщила:
— Митя моя любовь, на всю жизнь! Ему надо
помочь. Видишь форточку открытую?
— Да, — осторожно ответила
Маша, — в кабинете директора.
— Можешь в нее влезть?
— Запросто. Только зачем?
Аня потерла руки.
— Попадешь к Лильке в комнату, откроешь
ящик письменного стола — она его не запирает, — вынешь оттуда большой
заклеенный конверт и назад. Только свет зажигать нельзя и шуметь не надо, иначе
сторожиха услышит.
— Мне надо украсть из стола директора
пакет? — испугалась Маша.
— Там контрольные городские по
русишу, — спокойно пояснила Аня, — Митька ее на «два» написал. Его
теперь до экзаменов не допустят, а если работы пропадут, то все их переписывать
станут.
— Но почему я? — только и сумела
спросить перепуганная Маша.
— Ты маленькая, а я слишком
длинная, — туманно объяснила Аня. — И потом, у меня рука болит, не
подтянусь. Давай, не дрожи. Принесу Митьке контрольные, он со мной ходить
станет. Неужели не поможешь лучшей подруге? Я от любви умру! Если не достану
Митьке диктант, он к Нинке Леоновой уйдет.
Дальнейшие действия Маши можно было оправдать
лишь ее юным возрастом. У подростков снижено понимание опасности, их легко
можно убедить совершить идиотский поступок при помощи слов: «Что, слабо?» или
«Неужели дружба для тебя ничего не значит?».
Юркая Маша ловко выполнила поручение Ани.
Пакет она нашла сразу, мгновенно схватила его и спустя несколько минут отдала
Галкиной. Аня моментально вцепилась в добычу.
— Ну, Машка, покедова, — заявила она
и была такова.
Утром Левкину встретили возбужденные
одноклассники. По школе бродили сотрудники милиции, расследовали неприятный
инцидент: ночью некто проник в кабинет Лилии Максимовны и украл большую сумму
денег, которую директриса собиралась потратить на ремонт ветхого школьного
здания. Деньги ей накануне вечером вручил некий благодетель из родителей.
Маша похолодела. Тут только до нее дошло, что
конверт, который она взяла из стола, когда лазила в директорский кабинет ночью,
был слишком толстым и подозрительно узким. Диктант-то пишут на обычных листках
в линеечку! Значит, она в темноте перепутала, схватила не то, что надо!
В полном ужасе Маша понеслась в класс, надеясь
встретить Аню. Но той на месте не было. Левкина провертелась весь урок, словно
на горячей сковородке. Вторым занятием была литература. Классная, войдя к
детям, сказала:
