Делать нечего, пришлось Машеньке, прихватив
портфель, устраиваться на «лобном месте». Не успела Левкина как следует
умоститься и начать оглядываться на Наташу, как в классе появилась директор
школы, Лилия Максимовна.
— Здравствуйте, дети, — царственно
кивнула она. Ученики встали.
— Садитесь, — махнула рукой Лилия
Максимовна, — и знакомьтесь. У вас теперь будет новая подружка — Аня
Галкина. Анечка, не прячься в коридоре, никто тебя не съест, иди сюда.
Послышались тихие, робкие шаги, и в класс
вошла долговязая девочка.
Первым чувством, которое испытала Наташа при
виде новенькой, оказалась жалость: Аня выглядела Уродкой — слишком высокая,
болезненно худая, до синевы бледная. К тому же руки у новенькой болтались, как
плети, ноги косолапили.
— Надеюсь, вы примете Анечку в свой
коллектив, — произнесла директриса и добавила:
— Имейте в виду, Галкина долго болела, и
сейчас ей будет трудно.
— Конечно, Лилия Максимовна, —
закивала Раиса Измаиловна, — дети все понимают. Садись, Аня, на лучшее
место, на первую парту, возле Маши Левкиной. Кстати, Маша, вот тебе поручение —
бери шефство над новенькой.
— Хорошо, Раиса Измаиловна, —
кивнула Маша. Домой девочки пошли втроем. Вот так все и началось.
Через полгода Наташа с тоской констатировала:
Аня теперь закадычная подруга Маши. Левкина отдалилась от Ивановой, все реже
приходила в гости, а потом у Галкиной начали появляться новые кофточки и
юбчонки.
— Сшей мне платье, — попросила один
раз Наташа по старой памяти Машу.
— Ой, некогда! — отмахнулась
Левкина.
— Да, ты теперь только Аньке вещи
шьешь, — пожаловалась Иванова, — вечно вы вместе, а я… на обочине.
— Никто тебя не прогонял, —
засуетилась Маша. — Хочешь, пойдем с нами в кино?
— С вами — нет, а с тобой — да, —
решительно заявила Наташа.
Левкина быстро обняла подругу.
— Не злись, я люблю тебя больше всех!
— А шьешь Аньке, — горько отметила
Наташа.
— Всего пару блузок сварганила, —
призналась Маша, — ерунда.
— А мне ничего.
— Полный шкаф наделала!
— Когда это было…
Маша упрямо нахмурила лоб:
— Раиса Измаиловна велела Аньку опекать.
Не могу же я классную ослушаться! Давай дружить втроем.
— Мне Аня не нравится, — уперлась
Наташа, — она противная.
— Ты ее не знаешь, — ринулась в бой
Маша, — Галкина хорошая.
— Когда спит зубами к стенке.
— Дура!
— Сама такая!
Многолетняя дружба лопнула. На следующее утро,
войдя в класс, Левкина демонстративно прошла мимо парты, за которой тогда
сидела вместе с Наташей, и сказала Оле Репниной, соседке Галкиной:
— Слышь, Ольк, давай поменяемся. Тебе
фиолетово, а нам с Аней охота рядом сидеть.
Репнина согласно закивала, взяла портфель и
подошла к Ивановой.
— Если Машка теперь с Анькой, то я тут
сяду, идет?
— Мне однофигственно, — стараясь
казаться равнодушной, пожала плечами Иванова.
Отношения прервались. Даже на переменах Маша
не приближалась к Наташе, она «ходила» с Аней, буквально заглядывала некрасивой
однокласснице в рот, переняла ее ужимки и даже походку. Маша теперь
точь-в-точь, как Аня, выбрасывала ногу от бедра, шагая вперед всем телом.
Только у Ани, очевидно, имелся некий дефект суставов, отчего она и обрела
несколько диковатую, но своеобразную походку, а Маша, старательно подражавшая
новой подруге, смотрелась полнейшей идиоткой.
Наташа страдала, наблюдая за тем, как
трансформируется Левкина, ей очень хотелось встряхнуть Машу и сказать: «Эй,
оглянись! Ты что, очумела?»
Но Иванова сама себя удерживала от этого
поступка, понимая, что ничего хорошего все равно не получится.
Потом мать забрала двоечницу Аню из школы,
отдала ее в какое-то училище, и Наташа воспрянула духом. Ну вот, и очень правильно,
что она ни разу открыто не поцапалась с Анькой, делала хорошую мину при плохой
погоде. Теперь Маша вернется к Ивановой, и их дружба засияет новыми красками.
Но снова вышло не так, как надеялась
Наташа, — Левкина не сделала ни одного шага навстречу бывшей лучшей
подруге. После окончания учебы пути девочек окончательно разошлись.
Прошло несколько лет, Наташа устроилась на
работу в торговую фирму «Арме». Первая, кого увидела Иванова в большом
кабинете, тесно заставленном столами, была Левкина. Маша изменилась, слегка
пополнела, стала блондинкой, но была вполне узнаваемой.
Наткнувшись взором на бывшую одноклассницу,
Иванова сначала испытала радость, а потом дискомфорт. Она очень хорошо помнила,
какое презрение демонстрировала к ней в выпускном классе Маша, и сейчас не
очень понимала, как ей следует поступить. Улыбнуться? Поздороваться? Просто
кивнуть? Молча занять место у компьютера?
Маша сама решила проблему. С радостным криком
«Натка!» она кинулась на шею Ивановой, работа отдела была временно парализована.
— Господи, это же Наташка! —
безостановочно объясняла Левкина коллегам. — Мы учились в одном классе.
Вот супер, снова вместе!
Иванова перевела дух. Кажется, Маша решила
возобновить дружбу, забыть детские обиды.
В обеденный перерыв Наташа поинтересовалась:
— А как Аня? Вы встречаетесь?
Маша помотала головой.
— Были не разлей вода, а теперь
врозь? — не удержалась от ехидного вопроса Наташа.
Левкина вытащила из ящика стола несколько
помятый глянцевый журнал.
— Во! Узнаешь?
Иванова посмотрела на фото манекенщицы,
облаченной в свадебное платье.
— Нет. А кого мне тут узнавать надо?
— Это же Аня.
— Где?
— Да вот, — ткнула пальцем в снимок
модели Маша.
— И правда… — пробормотала Наташа. —
Скажите пожалуйста! Была уродка, ходила крюком — и что получилось!
Левкина сунула издание назад в стол.
— Такому шагу специально обучают, а Аньке
он от природы достался, — вздохнула она. — У Галкиной теперь карьера
на подиуме.
— Она же дура! — не удержалась
Наташа.
