– Вообще-то я против тебя ничего не имею, Джонни. Парень ты
вроде ничего, и друзья у тебя неплохие. За дом заплатили сполна, в «Гавани» не
скандалите, умеете жить с людьми... Но ты пойми, мне тут ни к чему лишнее
беспокойство...
– Вы о чем, сеньор Хименес? – искренне удивился
Мазур. – Мы вроде бы не давали повода...
– Дело не в тебе, Джонни, и не в твоих приятелях. Ты мальчик
битый, сам знаешь: иногда самые благонамеренные люди притаскивают за собой
старые секреты и старые долги... А кредиторы и те, кто имеет какие-то другие
претензии, сплошь и рядом вовсе не озадачиваются сохранностью жизни и имущества
третьих лиц... Скажем, не станут ждать, когда должник выйдет на улицу, чтобы
палить в него там, где третьим лицам не будет никакого ущерба – начнут
стрельбу прямо в кабаке, ничуть не стесняясь тем, что кабак-то принадлежит
человеку, который вовсе не при делах...
– О чем вы? – повторил Мазур, нахмурясь.
– Тут тебя давеча спрашивали двое парней. Белые парни, что
один, что другой, точно, нездешние, не с острова. Не скажу, чтобы они
собирались с тобой встретиться, они просто расспрашивали о том, о сем. Ну, ты
знаешь, как это бывает – и то им нужно знать, и это, пялятся исподлобья так,
словно считают, что я им буду самым беспардонным образом врать. И оба при
пушках, поверь моему опыту...
– Так-так, – сказал Мазур. – О чем они
спрашивали?
– Говорю же – о том, о сем, обо всем сразу. Где живешь, что
делаешь, когда тут бываешь, и все такое...
Вопросительно взглянув на старого проныру, Мазур помахал
возле лба указательным пальцем – здесь этот жест обозначал, что речь идет о
слугах закона и порядка.
– Вот уж ничего подобного, – сказал Хименес. – Я
тоже не вчера родился, тихаря, откуда бы он ни был, срисую сразу. Да и не
сказал бы я тебе ничего, Джонни, будь это полиция – я человек законопослушный,
с полицией живу в добром согласии... А ты, прости, бродяга без роду и племени,
сегодня здесь, а завтра неизвестно где. Вынюхивай про тебя полиция, я бы
промолчал... Никакая это не полиция, Джонни, а совсем наоборот... Парни,
во-первых, весьма неприятные, а во-вторых, сразу видно, что серьезные. Зря, что
ли, я тебе талдычу, что всерьез озабочен сохранностью нажитого нелегким трудом
имущества? Таким только дай случай, все вдребезги разнесут заодно с тобой, без
малейшего почтения к священной собственности... Так что считай, я тебя предупредил.
Дальше сам сделаешь выводы, не разжевывать же тебе? Не маленький, виды видывал,
я так прикидываю...
– Спасибо, сеньор Хименес, – сказал Мазур. – Но
клянусь вам чем угодно: верите вы или нет, но таково уж мое везение, что за
мной не тянется никаких хвостов. Нет у меня ни пенни долгу, нет у меня
неоплаченных счетов, и не натворил я ничего такого, чтобы за мной шли серьезные
парни с пушками...
Старый негр долго пялился на него – испытующе,
недоверчиво, что-то прикидывая для себя с быстротой компьютера.
– Самое смешное, Джонни, что я склонен тебе верить, –
сказал он наконец. – Не потому, что я такой доверчивый, а потому, что не
раз видывал, как выглядят люди, которых неожиданно достали старые счеты.
Стоишь, спокойный, как черепаха, ничего у тебя в глазах не мелькнуло... Значит,
ничего старого... Это хуже.
– Почему?
– Если это не старые счеты и не старые долги, значит,
кто-то, тебе абсолютно неизвестный, положил на тебя глаз... Правильно?
– Вы самый мудрый человек на острове, сеньор Хименес, –
сказал Мазур с поклоном.
Негр отмахнулся:
– Где там... Комплименты побереги для этой вот кошечки,
которая на тебя, точно, запала, – и кивнул в сторону Натальи. – Самые
мудрые владеют отелями вроде «Сплендида» и казино вроде «Маракайбо», а старик
Хименес, обливаясь потом, всего-навсего зарабатывает себе на пудинг и стаканчик
виски... А впрочем, надо признать, что старый Хименес не так уж глуп... Так о
чем мы? Если это не старые счеты, кто-то положил на тебя глаз. Что-то против
тебя заимел. А это опять-таки означает, что моему имуществу может учиниться
ущерб...
Мазур напрямик спросил:
– Вы что, предлагаете мне съехать?
– Ну зачем же так в лоб? – поморщился Хименес. – У
тебя еще на неделю вперед заплачено, не могу же я тебя выгонять, так дела не
делаются... Просто... Ты, в общем, ушки держи на макушке, посматривай и
поглядывай, чует мое сердце, что учить тебя не надо...
– Кто бы это мог ко мне прицепиться? – подумал Мазур
вслух.
– Представления не имею. Они не представлялись и не
оставляли визиток. Только вот что я думаю... Когда ищешь испанское золото со
старинных галеонов, всегда будь готов к тому, что кого-то заинтересуешь.
«Может, старый проныра кругом прав? – подумал
Мазур. – И все дело в недобросовестной конкуренции? Не исключено, что в
этих водах и в самом деле на дне покоится галеон с сокровищами... Или кто-то
считает, будто именно так и обстоит? И мы ненароком протянули лапу к
чему-то, что некто считает своим? Ладно, там будет видно. В подобных делах
никто не станет палить в спину без предупреждения, „серьезные ребята с пушками“
обязательно завалятся в гости без всякого приглашения, разложат все по
полочкам, а уж потом, в случае категорического несовпадения интересов, начнется
пальба. Так что не стоит паниковать раньше времени – особенно если тебя
прикрывают кубинцы, сигнал тревоги предусмотрен и тебя заверили, что на него
отреагируют молниеносно...»
Хименес шумно вздохнул, медленно опустил толстые веки.
Сообразив, что встреча в верхах окончена, Мазур прихватил свое пиво и
развернулся на сто восемьдесят градусов. Направился к столику, откуда снова
махала ему Наталья. Не было смысла сломя голову бежать домой, предупреждать
своих, что вокруг них, похоже, началось нездоровое шевеление – ребята и так в
случае чего не ударят лицом в грязь. Своим лицом имеется в виду, чужим-то –
запросто, без церемоний...
Он опустился на свободный стул, дружелюбно улыбнулся
девушке, прислушался, чтобы уловить нить разговора.
– Право слово, мне как-то неловко с вами со всеми сидеть за
одним столиком, – уныло сказал Дюфре. – Я, понимаете ли, выпадаю
из общей картины. Вы, сэр, преследуете инопланетян по всему свету, Джонни ищет
испанское золото в пучинах, мадемуазель Натали – просто-напросто очаровательная
женщина. И только я – скучный, ничем не примечательный коммивояжер...
– Ну-ну, не прибедняйтесь! – энергично воскликнул лорд
Шелтон. – Вы, друг мой, олицетворяете одну из полезнейших функций общества
– здоровый скептицизм, некий средний уровень, находящийся меж крайностями,
обыденность... Честное слово, во всем этом нет ничего уничижительного, вы у
нас – вроде арбитра... Что за дискуссия без оппонента? Хотя вы, кажется,
не верите в летающие тарелочки?
Дюфре меланхолично сказал:
– По моему глубокому убеждению, с летающими тарелочками рано
или поздно близко сталкивается огромное число женатых людей – а вот с
холостяками обстоит совершенно наоборот...
