Катя Симонова очень хорошо запомнила, как
умирала в 47-м году ее бабка, древняя Зина. Катюше исполнилось двенадцать лет,
уже девушка по деревенским понятиям, скоро замуж выходить. То, что Зина
занимается знахарством, внучка отлично знала, да и как было скрыть сей факт? К
бабушке со всех деревень тянулись бабы. Зина отлично умела отваживать мужиков
от водки, давала их женам маленькие пузырьки с каплями и говорила:
– Через месяц выкинет самогонку.
Так и получалось. Благодарные колхозницы потом
тащили подарки, кто что мог: яйца, поросят, кур, молоко, отрезы на платье,
новые калоши. Денег старуха не брала, впрочем, презенты из рук баб тоже не
принимала. Люди знали, подношения следует утром оставить на крыльце и молча
уйти. Маленькая Катя очень любила выскочить спозаранку из избы и заорать:
– Бабуся! У нас кто-то опять домашнюю
колбасу забыл!
– Бери, внучка, – отзывалась
старуха, – потерянное припрятать не грех, человеку за забывчивость еще
прибудет.
Лет до шести Катя наивно верила в эту версию,
потом разобралась, что к чему.
Кроме вразумления алкоголиков, Зина обладала и
другими талантами, в частности, она ловко лечила болезни травами. Лекарства
знахарка готовила сама; едва научившись ходить, Катюша таскалась с бабушкой по
лесу и полянам. Старуха не жалела времени, объясняла девочке:
– Вот этот зеленый листочек от кашля,
если его высушить и заварить, как чай, мигом человек хрипеть перестанет. Но мы
сейчас траву рвать не станем.
– Почему? – спрашивала любопытная
девочка.
– Ее из земли можно лишь в пять утра
девятого июля вытаскивать, – методично поясняла старуха, – иначе
проку не будет, превратится лекарство в обычное сено!
В восемь лет Катюша уже сама могла составить
простой сбор и в отсутствие бабушки спокойно наливала желающим микстуру от
водки. Сие надежное средство девочка составляла легко.
В третьем классе Катя поняла, зачем к бабушке
по ночам тайно, через калитку на огороде, шмыгают замотанные в платки бабы.
Зина умела делать строго запрещенные законом аборты. Впрочем, способна она была
помочь и бесплодной женщине. Естественно, секреты этих лекарств она Катюше не
открывала.
Умерла Зина неожиданно, попала под сильный
ливень и простудилась, собственноручно сделанные снадобья не помогли, вызванная
в конце концов из района «Скорая помощь» заявилась лишь на третьи сутки, когда
старуха впала в агонию.
Мучилась она страшно, кричала неделю, смерть
никак не хотела забирать грешную душу. На исходе седьмых суток местные мужики
разобрали у избы крышу, но даже это радикальное средство не помогло. Катя,
обливаясь слезами от жалости к бабушке, сидела в своей комнате, отец и тетка,
бывшая у девочки вместо матери, запретили ей выходить в коридор.
Потом бабушка стала внятно молить:
– Приведите Катю, Катю, Катю…
– Побойся бога, мать, – ответил сын
старухи, – терпи, авось все закончится, помрешь скоро.
– Катю, Катю, Катю, – кричала
Зина, – Катю!
Девочка, решив нарушить запрет, понеслась в
комнату умирающей, но ее перехватила тетка и, запихнув в сарай, приказала:
– Не смей наружу высовываться!
– Меня бабушка зовет, – плакала
школьница, – проститься хочет.
– Нет, это не она зовет, – покачала
тетка.
– А кто? – испугалась Катя.
– Сатана старается, новую душу
хочет, – загадочно заявила тетка и ушла.
Ночью Кате приспичило в туалет, она вышла во
двор, сделала пару шагов к дощатой будке, и тут какая-то немыслимая сила
подхватила ее и поволокла назад, к комнате бабушки. У входа с наружной стороны,
сидя на стуле, дремала тетка. Тогда все та же сила развернула девочку и
дотолкала до выхода на улицу, подтянула к окну. Повинуясь невесть чьему
приказу, подросток перегнулась через подоконник, увидела кровать и Зину в
подушках.
– Катя, – прошептала старуха, –
иди сюда.
Девочка шмыгнула в спальню.
– Уж прости меня, внученька, –
зашептала бабуля, – слабая я оказалась, он сильней, не отпускает. Мочи нет
больше терпеть, наклонись, я тебе крест отдам.
С этими словами бабушка стала снимать с шеи
шнурок. Катя, полагавшая, что старушка хочет вручить ей свой нательный крестик,
спокойно ждала, но на веревке оказался ключик.
– На, – шепнула Зина, – теперь
твой черед, авось разберешься, и помни, не сама ты зло и добро творишь, он
тобой руководит. Открой шкаф на чердаке! Ну, бери!
Катя машинально протянула руку, костлявые
пальцы бабушки вложили в детскую ладошку ключик, потом уцепили внучку за
запястье. Девочку сковало ледяным холодом, сначала окаменели ноги, потом тело,
шея, голова, когда льдина дошла до макушки, бабушка икнула и упала в подушки,
из ее лица ушло напряжение, морщины разгладились. Катя разинула рот, на подушке
лежала мертвая девушка удивительной, почти неземной красоты, даже волосы из
седых превратились в смоляные.
В разобранную крышу сверкнула молния, грянул
гром.
– Господи! – заорала, влетая в
спальню тетка. – Катька! Что же ты наделала! Скажи скорей, Зина тебя
трогала?
– Ключик отдала, – испуганно
ответила Катя, – вот! На шнурке!
– Что случилось? – спросил,
появляясь на пороге, отец.
Тетка кинулась в ноги к брату.
– Прости, Сергей, прости, –
запричитала она, – не уберегла, стерегла в коридоре, а она через окно
влезла! Ой, горе! Горе! Глянь-ка, она ей все передала!
Отец попятился, потом перекрестился и зло
рявкнул на тетку:
– Хорош выть! Дело сделано! Судьба ей
такая! Ты сама чего мать за руки не взяла?
– Дык… тык… – стала заикаться
сестра, – боязно! И потом, она не меня кликала!
– Могла избавить Катьку от зла, – не
успокаивался отец.
– Ой! Сережа-а-а! – завыла
тетка. – Не-е-ет! Стра-а-ашно!
– Отбоялись мать, – выплюнул отец, –
теперь через Катьку трястись станем. Ша! Зови соседей, крышу закрыть надо,
дождь хлынет, три дня ему лить теперь. Затопит избу. Да лицо ей прикрой, страх
глядеть.
Катя обернулась и взвизгнула. На кровати
вместо молодой, черноволосой девушки лежал труп отвратительно-уродливой бабки,
чистой бабы-яги. При жизни Зина выглядела совсем по-другому.
Глава 24
Баба Катя допила кофе и усмехнулась:
