– Мой хозяин, владелец фирмы «Рокко»,
господин Абдулла, – спокойно начал ничего не подозревающий о моих мыслях
Сухоруков, – к сожалению, имеет дочь. Тоня его единственный, горячо
любимый ребенок. Увы, супруга Михаила Сергеевича рано скончалась, и девочкой
занимались бабки да няньки, донельзя избаловавшие ее.
Глава 19
Слушая плавную речь Павла Петровича, я
попыталась понять, к чему он клонит. Наверное, сейчас попросит денег на лечение
девочки или потребует спонсорскую помощь для фирмы «Рокко». Но Сухоруков никак
не приступал к материальным вопросам, он терпеливо, педантично, практически без
эмоций, сообщал некие подробности из жизни абсолютно неизвестного мне Михаила Сергеевича
со странной фамилией Абдулла.
Впрочем, ничего удивительного в информации не
было, очень часто люди, став родителями, капитально теряют голову и начинают
нещадно баловать ребенка, отчего-то они полагают, что счастливое детство – это
когда выполняются любые прихоти отпрыска, но, как правило, ничего хорошего в
результате не получается.
Михаил Сергеевич не оказался исключением, и в
его случае дело усугублялось тем, что Абдулла имел практически неограниченное
количество средств, поэтому Антонина купалась в роскоши. Платья для нее шили
лучшие модельеры, игрушки делали на заказ, а за здоровьем ребенка следил целый
штат докторов.
В семь лет Тоню отдали в элитную школу, такую,
где на одного ученика приходилось по пять человек обслуживающего персонала:
педагог, воспитатель, няня, горничная и медсестра.
Одна Тоня не бывала никогда, утром охрана
привозила малышку в машине на занятия, и девочка попадала к преподавателям, а
вечером Антонину возвращали в подмосковный особняк, те же секьюрити сдавали
ученицу на руки нянькам. Абсолютно все бытовые проблемы решались домашней
прислугой, девочка никогда не видела, как заваривают чай или стирают белье. Не
привыкла она и отказывать себе в любых прихотях, жила в пятидесятиметровой
комнате и была вольна творить там что хочет: включать на всю мощь ночью
телевизор или прыгать через скакалку. У Тони не было соседей, которые бы начали
стучать в стену кулаком и орать: «Безобразие, сейчас милицию вызовем!
Прекратите хулиганить, нам завтра на работу».
Тоня росла в твердой уверенности: если она
чего-то хочет, это должно немедленно упасть ей в руки. В случае бессонницы
девочка ничтоже сумняшеся звонила горничной и требовала принести в свою спальню
чай, мороженое, фрукты. Капризница и не думала посмотреть на часы, ей было
плевать, что разбудила прислугу, которой предстоит тяжелый рабочий день.
Тонечка преспокойно могла потребовать в час ночи машину и поехать в
круглосуточный фитнес-клуб, чтобы поплавать в бассейне. Пока наследница Михаила
Сергеевича плескалась, водитель смиренно спал в джипе, положив голову на руль,
а девочка наслаждалась в теплой воде, мысль о том, что у шофера есть семья:
жена с детьми, ждущие дома мужа и папу, не обременяла хорошенькую головку.
Не следует считать Тоню плохо воспитанной девочкой.
Нет, она всегда вежливо разговаривала с горничной и, вытащив ту из теплой
постели в четыре утра, приветливо щебетала:
– Люся, будьте добры, сделайте мне
гоголь-моголь и чай с вареньем.
Девочка не хамила прислуге, не говорила людям
гадостей, она просто пребывала в глубочайшей уверенности, что мир делится на
две категории: хозяева и лакеи. Вторые прислуживают первым и имеют за свою
работу деньги. Все очень просто, о поломойках, кухарках, гувернантках не надо
переживать, они созданы для обслуживания Тони.
Впрочем, у Тонечки имелось не все,
обладательница многих жизненных благ была лишена друзей. В ее классе училось
три человека, и всех их окружала толпа прислуги. По улицам Тоня не ходила, в
метро не ездила, на дискотеки не бегала, где ей было познакомиться со
сверстниками? И потом, служба безопасности Михаила Сергеевича никогда бы не
допустила общения наследницы невесть с кем. Иногда, правда, дети богатых людей
находят приятелей, так сказать, по месту жительства, например, в коттеджных
поселках. В них подрастают мальчики и девочки, жаждущие общения. Но Тоне и тут
не повезло.
Михаил Сергеевич жил в гордом одиночестве, на
участке размером в пару гектаров стоял лишь его окруженный забором, утыканный
камерами видеонаблюдения особняк, никаких других населенных объектов вблизи не
было.
Тонечка существовала в некоем нереальном мире,
практически не зная действительности: машина – школа – машина – особняк –
машина – фитнес-клуб – машина – особняк – машина – школа…
В седьмом классе Тоня открыла для себя
Интернет и очень скоро поняла: вот оно, счастье. Во Всемирной паутине нашлось
много друзей, у Антонины хватило ума не сообщать о себе правды, она выбрала имя
«Люлю» и бросилась общаться с людьми. Из-за полнейшего отсутствия опыта обычной
жизни девочка вначале наделала кучу ошибок. Она не понимала жалоб сверстников
на учителей, когда одна из «чатившихся» написала:
«Русичка вчера озверела и долбанула меня
линейкой по лбу», – Тоня пришла в крайнее возмущение и ответила:
«Неужели ты спокойно вытерпела унижение?
Немедленно иди к папе, тот велит уволить преподавателя».
На секунду Интернет затих, потом взорвался
ответом:
«Вау? У меня нет отца!»
«В Бобруйск, жывотное! Ты откуда взялась?»
«Выпей-ка иаду! У нас в школе всех фигачат».
Тоня поняла, что совершила ошибку, и попыталась
уладить ситуацию.
«Я из Англии, в моем колледже другие порядки».
Буря улеглась, а Антонина стала
эксплуатировать имидж иностранки, она, не стесняясь, спрашивала самые простые
вещи: как ездить в метро? Сколько денег тратят обычные люди на еду? Что читают
ее сверстники? Ей охотно отвечали, многие были рады просветить девочку из
другой страны.
Потом настал час, когда дочь Михаила
Сергеевича поняла: ей страстно хочется встретиться с собеседниками, а те иногда
устраивали вечеринки в «реале».
Свой побег Антонина продумала до мелочей. В
назначенный день она, сев в машину, велела шоферу:
– Хочу пирожков из кафе «Тутти-фрутти».
– Пожалуйста, скажите адрес, –
попросил водитель.
– Тверская улица, – проронила
девочка.
Машина послушно порулила в указанном
направлении и встала возле кафе.
– Идите внутрь, – велела
Тоня, – и позвоните, я скажу, что взять.
