Огромным усилием воли я попыталась погасить
счастливо-глупую улыбку. Федор не предложил мне молдавское, болгарское или
чилийское пойло. Госпоже Таракановой хотят налить нектара, прибывшего с
Апеннинского полуострова. Следовательно, мой рейтинг взлетел выше некуда.
Правда, в шкафу еще имеются эксклюзивные вина из Франции, но их, думаю,
открывают лишь для Бустиновой или Смоляковой.
– Спасибо, – тоном герцогини
ответила я, – очень мило, но вынуждена отказаться, поскольку нахожусь за
рулем. Вот минеральной водички хлебну.
Федор крякнул, покосился на свой стол, где
стояла нераспечатанная пластиковая бутылка с этикеткой «Речная», и, добыв из
недр бара стеклянную емкость, украшенную бумажкой «Naturwasser», ловко свернул
пробку.
– Дешевая ты девушка, – вздохнул
он, – имей в виду, подобных не ценят. Мужики любят тех, в кого много
вложили: если за все по полной программе заплачено, то другому отдавать ее
жаль. Значитца, так! Курс молодого бойца. Сейчас сюда заявится Анатолий
Голубев, жуткий сукин сын! Отвратительная морда, жадный кабан! Твое дело
молчать и кивать. Никаких разговоров о деньгах, это без Арины Виоловой
обговорят. Помни, ты звезда, поэтому находишься выше земных реалий. Всякой
ерундой, типа денег, то бишь гонорарами, занимаемся мы, мелкие, серые
издательские мышки. Великую писательницу не волнуют презренные бумажки, она
погружена в творчество. Компранэ
[2], киса?
– Ага, – кивнула я, – понятно,
но у меня иногда бывают всякие незвездные желания, вроде покупки одежды, обуви
и вкусных продуктов, и вот в этот момент, когда пафосная личность мается у
прилавка, ей очень хочется презренного металла, причем побольше.
– Лавэ получишь, – дернул шеей
Федор, – но учти, чем дольше не будешь вмешиваться в процесс переговоров,
тем больше бумажек попадет в твой кошелек. Сиди молча, улыбайся, кивай изредка,
произнося фразу: «Все вопросы к издателям».
– Зачем меня тогда позвали?
– Ну ты даешь! Нельзя без автора! Имей в
виду, Голубев мерзопакостный павиан, беспринципная сволочь, отвратительный… о…
боже! Рад безумно, великолепно выглядишь! Господи, как ты похудел! Это
специально?
Я обернулась и постаралась не захихикать. В
кабинет бойко вкатился бильярдный шар, засунутый в светлый, выпендрежно дорогой
костюм. Сходство с аксессуаром для настольной игры придавали Голубеву не только
рост и объем – мне даже сначала показалось, что оба эти размера, если применить
сантиметр, будут одинаковы, – но и совершенно лысая, блестящая голова.
– Раздельное питание, Феденька, –
пропыхтело чудовище с портфелем, – жиры, белки и углеводы хаваются по
отдельности, и, главное, никакой выпечки. Поэтому не предлагай мне ханки,
плесни водички, как своей очаровательной дочке.
Федор заморгал, потом с совершенно искренним
изумлением воскликнул:
– Ты кого имеешь в виду?
Анатолий улыбнулся, толстые щеки взметнулись и
подперли нижние веки, глаза продюсера утонули под бровями.
– На диване сидит прелестная девчушка,
думаю, она твоя дочка.
Не скрою, мне было очень приятно услышать
заявление Голубева, кстати, я еще не справила сорокалетие и считаю себя вполне
молодой особой, но вот за школьницу меня давно не принимали.
– Это Арина Виолова, – хмыкнул
Федор, – наш автор.
Анатолий замер, потом заломил руки.
– Господи! Такая юная и красивая! Каким
образом вы ухитряетесь писать книги лучше Достоевского? Откуда черпаете опыт,
где берете сюжеты? Честно говоря, я считал госпожу Виолову умудренной жизнью
пожилой дамой не слишком приглядной внешности. А вы выглядите словно «Мисс
Вселенная», но в отличие от топ-модели еще и обладаете умом.
Я потупила взор. Конечно, Голубев сейчас
произносит льстивые речи, но ведь в них есть и зерно правды. Мои книги
замечательны, вот, например, «Гнездо бегемота» или вышедшая в конце прошлого
месяца повесть «Сафари на таракана», мне самой понравилась. Что же касается
внешности…
Внезапно я ощутила пинок, Федор, делая вид,
что вынимает бутылки из шкафа, толкнул меня и тихонько погрозил кулаком.
Голубев тем временем сел за стол и вытащил
бумаги.
– Приступим, – другим тоном заявил
он, – читайте!
Глава 5
Не стану вам пересказывать содержание беседы,
сама не поняла больше половины слов, которыми жонглировали не обращавшие на
меня внимания мужчины. Сначала я попыталась вникнуть в суть, но потом бросила
бесполезное занятие. Изредка Федор основательно пинал меня под столом, и тогда
изо рта Арины Виоловой вылетала фраза:
– Все вопросы к издателям.
В конце концов и продюсер, и пиарщик
притомились. Федор начал вытирать лоб платком, а Голубев, забыв про раздельное
питание, лихо влил в себя почти стакан коньяка и принялся заедать алкоголь
шоколадными конфетами.
– Арина, звезда наша, – с
несказанной ласковостью пропел пиарщик, – поставь здесь свою подпись.
– Где? – прищурилась я.
Из-за наклеенных ресниц угол зрения
значительно сузился, но ради красоты можно и потерпеть некие неудобства.
– Вот тут, внизу.
– Слева?
– Нет, где галочка.
– Около пункта «В»?
– Смотри правее, – слишком нежно
процедил Федор, и мне стало понятно, что охотнее всего пиарщик сейчас бы
треснул свою звезду по затылку.
– В углу.
– Над закорючкой?
– Повнимательней можно? – не
сдержался Федор.
Не желая окончательно злить высокое
начальство, я машинально потерла кулаком правый глаз и в ту же секунду вспомнила,
что сегодня наложила на себя макияж, так сказать, по полной программе,
отдернула от лица руку, но поздно! Одна из фальшивых ресниц шлепнулась прямо на
документ.
Я быстро дунула, но черная полосочка,
украшенная мелкими, сильно загнутыми волосинками, приклеилась насмерть. По
счастью, Федор и Анатолий не заметили казуса, они вели довольно мирную беседу о
своих новых машинах.
Острым пером врученного мне стило я попыталась
отковырять ресничину, но плохо державшийся на веке прибамбас просто приварился
к договору.
