– А теперь представь, – не утерпела
я, – что тебе еще надо разобрать торбы, приготовить обед, постирать и
погладить бельишко, убрать квартиру… Когда же ты без сил рухнешь у телика, в
дом войдет муж и заорет: «Ишь расселась! Я работал, а ты целый день дома
лентяйничала! Ну-ка, отрывай зад от дивана и беги рысью на кухню, есть хочу!»
– Я никогда так не говорю, –
обиженно пробубнил Олег.
– Что-то ты очень много принес, –
покачала головой вошедшая за ним Томочка.
Куприн вытащил из кармана мятый листок.
– Нечего меня ругать! Все по списку!
Давай проверим. Смотри! Один килограмм сахара. Вот он, пожалуйста. Два пакета
гречки. Держите. Три вилка простой капусты и четыре цветной, пять десятков яиц…
Томочка вытаращила глаза, я закашлялась, а
Кира начала тихонечко хихикать. Не заметивший нашей реакции Куприн продолжал
спокойно вынимать покупки.
– Шесть килограммов муки, семь батонов
белого хлеба, восемь бутылочек со средством для мытья посуды, девять пакетов
молока и десять газет «Ух». Все точно, никаких ошибок!
– Ну ты даешь! – только и сумела
вымолвить Томочка.
– Послушай, – ласково сказала
я, – ладно, пять десятков яиц, невероятное количество капусты и длинный
ряд упаковок жидкого мыла приобрести можно, в конце концов, логично
предположить, что домашние решили сделать запасы, но зачем же нам семь батонов
хлеба? А?
– Откуда мне знать, – устало ответил
Олег, – котлеты готовить.
– А десять совершенно одинаковых газет?
– Послушай, – обозлился
Куприн, – вечно ты всем недовольна! Не хожу я в магазин – лентяй, пойду –
дурак! Я, между прочим, целиком и полностью ориентировался на список. Вот тут
черным по белому красными чернилами стоит: семь батонов хлеба и десять газет.
Томочка лично писала!
– Ты на бумажку взгляни, –
сдавленным голосом пробормотала Томуська, – внимательно посмотри, там
написано не «семь» буквами, а стоит цифра 7, за ней точка. Это просто
нумерация. Я машинально так сделала: один, точка, килограмм сахара; два, точка,
пакет гречки. Не в том смысле, что две упаковки крупы. Просто эта покупка шла
под номером два!
Тут Кира не выдержала и захохотала в голос.
Олег покраснел.
– Вот что получается, когда за дело
берутся бабы, – заорал он, – даже список по-человечески составить не
можете!
– Но я очень аккуратно написала, –
попыталась спорить Томочка, – после каждой цифры точка!
– Нечего из меня дурака делать! –
рявкнул Олег и убежал из кухни.
Томочка растерянно посмотрела на меня.
– Ведь ежу же понятно, что десять
одинаковых газет никому не надо!
– Знаешь, дорогая, – ответила
я, – ты имеешь дело не с ежом, а с представителем мужского пола, поэтому
не ропщи. Еж бы точно увидел точки и все понял правильно.
Глава 3
К дому Эдика я подъехала около пяти часов
вечера. Мужчина с оригинальной фамилией Малина обитал в самом центре, в одном
из узких кривых переулков, которые стекаются к Маросейке. Я оглядела большой
серый дом, вскарабкалась на третий этаж и поняла, что любовь Киры ютится в
коммуналке. На косяке было несколько звонков, около одного наклеена бумажка
«Малина».
Палец нажал на кнопочку, за створкой глухо
затренькало: раз, другой, третий. Я переминалась с ноги на ногу, словно
застоявшаяся лошадь. Наконец дверь распахнулась, из квартиры пахнуло плесенью.
– Чего тебе? – устало спросила
тетка, одетая в мятый ситцевый халат.
– Здравствуйте, – бодро затараторила
я, – Эдуард Николаевич Малина тут проживает?
– Ну.
– Он дома?
– Ну.
– Можно с ним поговорить?
Баба почесала грязную голову.
– Ты кто?
– Представитель радиостанции
«Волна», – бодро сообщила я, – Эдуард Николаевич наш постоянный
слушатель.
– Ну?
– Мы ежедневно проводим викторину, –
несло меня на волне лжи, – а за правильные ответы даем подарки. Ясно?
– Ну.
Однако, похоже, эта баба переплюнула даже Людоедку
Эллочку, та все же знала побольше слов, нежели одно короткое «ну».
– Эдуард Малина дозвонился к нам в эфир и
абсолютно верно сказал, что первым человеком, полетевшим в космос, был Юрий
Гагарин.
– Ну?!
– Я привезла ему приз.
– Ну?!
Очень надеясь, что тетка не имеет никакого
отношения к радиовещанию и не знает, что сотрудникам радиостанции и в голову не
придет раздавать слушателям презенты, да еще самостоятельно развозить их
победителям, я выудила из пакета коробку с феном, которую мне на день рождения подарила
Лиза Риопова, и воскликнула:
– Вот.
– Давай, – ожила тетка.
– С удовольствием, если вы Эдуард Малина.
– Не, – разочарованно протянула
баба, – я Ванда, жена его.
Фен чуть не выпал у меня из рук.
– Ванда! Как вы себя чувствуете?
– Ну… А че?
– Не болеете?
– Тьфу-тьфу, на здоровье не
жалуюсь, – охотно сообщила хозяйка, – так дашь фен?
Я почувствовала, как волна злобы поднялась к
горлу и мешает дышать. Значит, я не ошиблась. Эдик попросту бабник, ловелас,
обманул наивную Кирку. Его Ванда выглядит здоровее многих.
– Нет, – рявкнула я, – зови
мужа!
– Эдька, – завопила тетка, –
поди сюда! Живо, ханурик безмозглый!
Из душного коридора появилась тщедушная
фигурка. От удивления у меня глаза полезли на лоб. Борис, законный супруг Киры,
красивый, статный мужчина. Рост у него, наверное, метр восемьдесят пять,
спортивная фигура, приятные черты лица. Боря всегда гладко выбрит, пахнет
хорошим парфюмом и одет с иголочки. Уж не знаю, какие у него червоточины в
душе, но внешний вид всегда безупречен. Эдик же выглядел омерзительно.
