– Все умерли, сирота я.
Вскоре началась перестройка, массовое бедствие
для миллионов советских людей, привыкших стабильно получать зарплату, а потом
тихо стоять в очереди за колбасой, основным компонентом которой была туалетная
бумага. Плохо стало всем, исключая узкую прослойку граждан, давно живущих по
иным стандартам, настало время тех, кого в Советской стране называли
фарцовщиками, цеховиками, валютчиками – в общем, подлыми спекулянтами, за
которыми охотился всевидящий ОБХСС.
[4]
Именно они, давно функционирующие в системе
капиталистических отношений, умеющие правильно продавать или производить товар
и не растратить полученные средства на пустяки, а вложить их опять в дело,
стали открывать лавки, реанимировать производство и создавать валютный рынок.
Петя превратился в хозяина сети магазинов, торгующих одеждой.
Путь к благополучию был тернист. Сначала Петр
мотался челноком в Турцию, а Алена стояла с раскладным столиком у метро,
предлагая москвичкам недорогие, но очень симпатичные блузочки. Еще не
избалованные тогда товарным изобилием женщины расхватывали разноцветные тряпки,
словно горячие булки, и Петя сумел через полгода арендовать небольшой
подвальчик, затем второй, третий.
С тех пор прошел не один год. Россия сильно
изменилась, неожиданно выросло поколение людей, не считавших зарабатывание
денег чем-то постыдным. Те, кому в приснопамятном 1985 году было по
шестнадцать-семнадцать лет, стали успешно вести свой бизнес и, не стесняясь,
демонстрировать приметы богатства: дорогие машины, престижные квартиры,
загородные дома. А журналисты брали интервью у «новых русских», и не всегда
материалы оказывались разгромными. Вот и о Пете написала популярная газета.
Статья, в общем-то, была обычная, девочка, вдохновенно наваявшая ее, не сумела
скрыть легкой зависти и слишком подробно живописала особняк Попова с коллекцией
книг и картин, рассказала о пяти собаках, которые носятся по гигантскому
участку, восхищалась очень красивыми машинами, стоящими в гараже. Она только
забыла указать, что Петя заработал свое состояние сам, тяжелым трудом.
Увы, наши газеты, то ли из зависти, то ли из
глупости, не устают повторять: «новые русские» жадные сволочи, идиоты, тупицы в
малиновых пиджаках и золотых цепях, отнимающие у сирот горбушку хлеба. Спору
нет, подобные личности встречаются, но основная масса успешных бизнесменов
состоит совсем из других людей, и благодаря им мы имеем сейчас любые продукты,
мебель, книги… Ну да не об этом речь.
Примерно через неделю после того, как газета
со статьей о Попове попала в киоски, Петр приехал на службу. Выбрался из
машины, прошел пару метров по тротуару и увидел, как к нему серой тенью
бросается мужик. В жизни Пети случалось всякое, пару раз, когда в России шел
активный дележ рынка, его пытались подстрелить, поэтому сейчас у Попова имеется
охрана. Нападавший был схвачен и доставлен в комнату, которую занимает соответствующая
служба фирмы, а Петя занялся обычными рутинными делами. Чтение документов
прервал звонок начальника службы безопасности.
– Простите, Петр Владимирович, –
сказал он, – но мужчина, пытавшийся совершить на вас нападение, называется
вашим родным братом и утверждает, что ничего плохого и в мыслях не держал,
просто хотел поздороваться.
– Веди его сюда! – воскликнул Петя.
Попов был уверен, что сейчас увидит абсолютно
незнакомого человека. Но спустя пару секунд в кабинет вошел не кто иной, как
Миша, которого Петя, несмотря на долгую разлуку, узнал сразу.
– Здравствуй, Петяша, – прошептал
тот, – помнишь меня еще?
Петр окинул взглядом родственника и сразу
сообразил, что дела у того идут плохо. На Михаиле болтался бесформенный,
вытянутый свитер, ботинки потеряли всякую форму. В руках родственник сжимал
допотопный темно-коричневый бочкообразный портфель.
– Давно увидеться хотел, – завздыхал
брат, – а тут газета на глаза попалась, ну я и нашел твой офис по справке.
Богато выглядит! На коне ты, а я…
Наверное, следовало напомнить Михаилу тот
холодный декабрьский день, мятый рубль и равнодушно-обидные слова: «Ничем
больше помочь не могу», сказанные вполне благополучным по тем временам юношей
брату-фарцовщику, изгою общества.
Очень многие люди, оживив в памяти эту ситуацию,
протянули бы Михаилу сто долларов и, сказав: «Возвращаю долг, ты удачно вложил
рубль, он конвертировался в эту купюру», велели бы охранникам вытолкнуть
Михаила взашей. Но что-то помешало Петру поступить подобным образом. А тут еще,
как на грех, появилась секретарша с подносом, на котором позвякивали чашки и
высились вазочки со сладким. Весть о том, что служба безопасности облажалась,
скрутив родного брата самого хозяина, пошла гулять по зданию, и девушка, решив
угодить Петру Владимировичу, мигом сервировала поднос.
– Мама с папой умерли, – прошептал
Миша, – я теперь сирота. Работу потерял, почти голодаю, памятник родителям
поставить не сумел.
Петя вздохнул и сказал:
– Садись, поговорим.
После продолжительной беседы бизнесмен принял
решение помочь Михаилу. Родная кровь не вода, да и брат так вздыхал,
рассказывая о перенесенных лишениях, что у Петра заболело сердце. В конце
концов, в любой ссоре виноваты обе стороны. Да, Михаил проявил в свое время
редкостную черствость, но ведь и Петр оказался не прав, обиделся и вычеркнул
ближайших родственников из жизни, не звонил им, не поздравлял с праздниками…
Петя поставил на могиле родителей шикарный
обелиск, дал брату денег на ремонт квартиры и на одежду, а потом предложил ему
работу. Попов посадил Мишу в отдел, который занимается жалобами покупателей.
Узнав об уготовленной ему должности, Миша с трудом скрыл разочарование и с
обидой воскликнул:
– Я ведь уже не мальчик! Думал директором
одной из твоих торговых точек стать.
Петя терпеливо разъяснил брату:
– Ты не имеешь никакого опыта, поработай
некоторое время, пообвыкнись, а там, если все хорошо пойдет, сделаю тебя
управляющим.
Миша хмыкнул, поджал губы, но занял
предложенное место.
Примерно через полгода после воссоединения
братьев к Пете пришел Сергей Федорович, начальник службы безопасности, и
сообщил:
– В нашей точке на проспекте, ну той, что
у метро, дивные дела творятся.
– А что такое? – насторожился Петя.
Глава службы безопасности положил на стол два
платья.
– Что скажете о них?
Петя взглянул на одежду.
