– А! Наверное, в тот момент, когда
главная героиня падает в лужу?
– Вовсе ничего веселого в той сцене я не
нашла, – вздохнула Олеся Константиновна, – если человек шлепнулся в
грязную воду, это грустно!
Я насторожилась.
– Тогда что вам показалось смешным?
Редактор взяла один листок.
– Действие у вас начинается в августе.
Вот, в первом абзаце: «Стояла жара». Верно?
– Да.
– На сороковой странице главная героиня
ходит в сарафане!
– Точно.
– Хорошо, – прищурилась Олеся
Константиновна, – но на пятидесятой она уже в шубе и под ногами у нее
бодро скрипит снег.
– Не может быть!
– Смотрите.
Я уставилась на текст. Действительно. И как
только такое получилось?
– Идем дальше, – бесстрастно вещала
Олеся Константиновна, – глава восьмая. «Дождь лил как из ведра, сентябрь в
этом году не задался». Вы уж определитесь со временем, что у вас на дворе!
Лето, зима или осень!
– Ага! Хорошо.
– Теперь. Как зовут главного героя,
помните?
– Конечно! Георгий.
– Но почему он во второй половине книги
откликается на Юру?
– Э… не знаю.
– Я тоже, – вздохнула Олеся
Константиновна, – следуем далее. Один из ваших персонажей, тучный,
стокилограммовый профессор, протискивается между прутьями забора.
– Ой, это я исправлю.
– Замечательно. Ситуацию с женщиной по
имени Вера помните?
– Да, да, все думают, что она, выпав из
самолета, расшиблась насмерть, но…
– Она, оказывается, жива, –
закончила Олеся Константиновна, – но такого не бывает. Вера вывалилась
вниз без парашюта!
– Ну… может, у нее с собой имелся зонтик?
Раскрыла и спланировала.
Олеся Константиновна закашлялась. Поняв, что и
эта версия событий не устраивает придирчивого редактора, я быстро затараторила:
– Пусть на ней окажется широкая юбка,
которая надулась от воздуха…
Олеся Константиновна подняла одну бровь. Я
похолодела, настал момент, которого я боюсь до потери пульса! Не знаю, как
другим авторам, я, к сожалению, совершенно не знакома ни с кем из коллег по
перу, но мне часто видится во сне кошмар.
Вот писательница Виолова вползает в кабинет к
редактору. Олеся Константиновна спокойно смотрит на меня, потом берет папку с
рукописью, швыряет ее в окно и невозмутимым голосом заявляет:
– Виола Ленинидовна, вы мне смертельно
надоели. Книги пишете глупые, работу вовремя не сдаете. «Марко» более не
нуждается в писательнице Арине Виоловой. Уходите вон и никогда не появляйтесь
на пороге издательства!
Поняв, что сейчас настал тот самый роковой
момент, я вцепилась пальцами в край стола и пискнула:
– Ну с юбкой я пошутила, хи-хи.
– Да уж, – вздохнула Олеся
Константиновна и перевернула страницу, – тут много замечательных моментов.
У одного из героев имеется собака, пудель.
– Верно.
– До середины книги вы не называете ее
клички.
– Ну… да. А что?
– Ничего, – бесстрастно ответила
редактор, – только в десятой главе герой наконец-то подзывает свою
любимицу, кричит ей: «Мурка». Считаете, «Мурка» – подходящее имечко для пуделя?
– В общем, нет, – ловко стала
выкручиваться я, – понимаете, это шутка! Собака Мурка! Ха-ха! Весело? Да?
Олеся Константиновна побарабанила пальцами по
столу.
– Может быть. Но в двенадцатой главе у
собаки Мурки родились котята! Значит, либо она не пудель, либо у нее должны
быть щенки!
Я икнула и не нашлась, что возразить.
– Еще меня немного смутила манера героини
есть шпингалеты.
– Что?
– Шпингалеты, – повторила Олеся
Константиновна, – такие запоры для окон или дверей, вот тут у вас
написано: «Я заказала себе шпингалет с яйцом, с детства обожаю его». Может,
конечно, в сочетании с яйцами железка и проскочит в желудок, только подобное
блюдо очень вредно для здоровья, после его приема следует срочно бежать в
больницу.
Я схватила листок.
– Тут опечатка. Не заметила ее, я имела в
виду шпинат.
– Ага, – протянула Олеся
Константиновна, – понятно.
– И что же делать? – дрожащим
голосом спросила я.
– Ничего, – пожала плечами
редактор, – я все исправила. В книге теперь везде август, Георгий больше
не Юра, героиня выпадает не из самолета, а из автомобиля, так, по крайней мере,
она имеет хоть какой-то шанс остаться в живых, собаку переделала в кошку,
шпингалет в шпинат…
– Ужасно, – прошептала я.
– Нормально, не берите в голову.
– Боже, какая я дура!
– Вовсе нет.
– Отвратительная писака!
Олеся Константиновна аккуратно убрала рукопись
в шкаф.
– Виола Ленинидовна, – абсолютно
спокойно заявила она, – вы не слишком аккуратны, задерживаете рукописи,
иногда пишете… э… довольно неправдоподобные вещи и не умеете правильно
расставлять знаки препинания, но в целом являетесь перспективным автором с
рядом достоинств. Например, ведете трезвый образ жизни. Если поработаете над
собой, то, безусловно…
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге
возникла фигура крупной, красивой женщины, очень коротко стриженной, одетой во
все черное.
– Можно? – спросила она. – Ой,
простите, вы заняты.
– Входите, – бесстрастно ответила
Олеся Константиновна, – мы уже закончили. Кстати, вы знакомы? Татьяна
Путинова. А это Арина Виолова.
Я вскочила.
– Здравствуйте.
– Рада встрече, – ласково улыбнулась
Татьяна.
– До свиданья, Виола Ленинидовна, –
кивнула редактор.
– Так рукопись остается у вас? –
воскликнула я.
– Естественно, – ответила Олеся
Константиновна, – пишите следующую.
