– Угу, – кивнул Олег, –
рассчитывала, что Арина Виолова обозлится, помчится жаловаться главному
редактору, устроит скандал. Ведь Фира нахамила тебе отвратительно. Но она не
знала о фобии писательницы, госпоже Таракановой-Виоловой постоянно кажется, что
ее вот-вот выставят из «Марко», что она недостойна издаваться, ну и прочее в
том же духе, поэтому никакой волны не пошло. Фира поняла, что просчиталась, но,
обладая завидным упорством, применила разработанную тактику в отношении
литераторши Краковой. А та мигом полетела к начальству и орала столь громко,
что у нового здания «Марко» чуть крышу не снесло! Истерика с Краковой случилась
вчера утром, не успела Арианна Самуиловна прийти в себя, как в районе пяти
вечера явился я…
– Ты ездил в «Марко»!
– Разве нельзя?
– Это моя работа! Сама могу справиться с
возникающими трудностями!
– Вилка, задави в себе комплекс
подростка, – улыбнулся Куприн, – успокойся, все хорошо. Фира
отправлена домой, Арианна Самуиловна поняла, что мучила дочь, и готова теперь
оплатить ей клип, а тебя ждут с распростертыми объятиями с новой книгой!
– На белом коне, – вырвалось у меня.
– В общем, начинай работать, –
подытожил Куприн, – а я помогу! Тоже сделал правильные выводы, как Арианна
Самуиловна. Если уж тебе для вдохновения требуется влезать по уши в истории… ты
ведь не можешь бросить писать?
– Никогда!!!
– …то уж лучше пусть все будет под моим
контролем, – сказал Олег, – извини, Вилка, я должен признать: ты
раскопала кучу преинтереснейшей информации, нарыла невероятные факты, но…
сделала неправильные выводы. Линда никого не убивала.
– С ума сойти, – заорала я, –
она дочь Ирины Маловой!..
– Нет.
– Верлинда…
– Нет.
– Не может быть!
Куприн обнял меня за плечи:
– Милая, нельзя подгонять факты под свою
версию. Ну отчего ты решила, что Верлинда и Линда одно и то же лицо?
– Во-первых, возраст сходится.
– Ладно, принимаю.
– Обе не москвички.
– И это верно.
– Редкое имя Верлинда! «Вер» она
отбросила, и потом, слова «пройда анафемская»!
– Насчет второго заявления ничего сказать
не могу, – сказал Олег, – мне тоже не встречались люди, говорящие
«пройда анафемская», а вот о первом, о редком имени! У Линды-то оно самое
простое!
– Офигеть! Линда! В нашем городе каждая
вторая такое носит, да? – обозлилась я. – Ну-ка, посчитай, сколько
вокруг тебя Линд?
– Ее зовут Таня, – вдруг сказал
Куприн.
– Кого? – разинула я рот.
– Линду.
– Ты о чем?
– Линда – это фамилия, – заявил
Олег, – я проверил, она Татьяна Линда, жительница местечка Птицыно,
приехала в столицу на заработки, дальнейшее известно. Таню со школы Линдой
звали, у нее фамилия в имя превратилась. Ты ведь в паспорт к ней не
заглядывала?
– Нет, – чуть не зарыдала я. –
Но кто же тогда убийца! Я не сумею написать книгу! Ужасно!
– Успокойся, – велел Олег, – у
меня есть кое-какие соображения, сказал же, теперь мы будем работать в тандеме,
я тебе раньше не помогал и был не прав. Значит, так, поезжай к Линде, забирай
вещи и ни в коем случае ни о чем с ней не беседуй, просто поблагодари за приют.
Ясно? Если ее дома нет, оставь записку и уходи. А потом садись работать.
– Но я не знаю, кто виноват!
– И хорошо, просто описывай свои поиски,
в эпилоге тайну откроешь!
– Ты самый лучший муж на свете! –
закричала я. – Ни у кого такого нет!
Олег усмехнулся:
– Могу вернуть комплимент: такой жены,
как ты, точно ни у кого нет! Мне достался эксклюзивный вариант, а с раритетом
обычно хватает забот!
Решив не перечить мужу, я поехала к Линде.
Дверь открыл Ролик.
– Доброе утро, – вежливо кивнул
он, – чуть свет, а вы уж на ногах! Не помешаю? У вас в квартире никого,
вот я и пришел со скрипкой, дома мать головной болью мается, шуметь нельзя.
– Разве музыка шум? – удивилась я,
стаскивая сапоги.
– Для нее да, – грустно ответил
Ролик.
– Мне нравится ваша игра.
– Правда? Хотите послушать? –
обрадовался музыкант.
– С удовольствием, но я очень тороплюсь.
– Понимаю, – протянул Ролик, –
вы просто вежливый человек. А остальные… Мать откровенно говорит: «Иди работать
нормально, нечего пиликать», Линда меня полусумасшедшим считает. А Василий… тот
еще и издевается, знаете, как он меня обзывает: «Сопливый тапир».
– Почему тапир? – удивилась
я. – Это милое животное, но к музыке отношения не имеет.
Ролик потупился.
– Василий не слишком образованный
человек, он путает слова «тапёр» и «тапир». Первое обозначает человека, который
играет на рояле в ресторане, чтобы ублажать жующую публику.
– Но вы же не ходите со скрипкой по
шалманам, – улыбнулась я, вынимая из сумки заранее приготовленную записку.
Ролик заправил прядь волос за ухо.
– Именно этим я и занимаюсь!
– Боже мой, зачем? С вашим талантом можно
легко устроиться в оркестр или начать сольную карьеру.
Парень засмеялся:
– Вы очень далеки от мира профессиональной
музыки. Огромные гонорары получают единицы, сумевшие выбиться из общей массы,
остальные выкручиваются как могут.
– В принципе, такое положение существует
в любом ремесле, – попыталась я приободрить Ролика.
– Верно, я обязательно добьюсь своего, но
мать резко против скрипки, – тихо ответил собеседник, – она не
понимает и не любит музыку, считает «пиликанье» идиотской забавой, впрочем, все
знакомые, включая Василия и Линду, на ее стороне, вечно подсмеиваются,
подшучивают надо мной, а Вася, тот откровенно говорит:
«Не стыдно сидеть у матери на шее, иди
работать, болван!»
