В ту же секунду он обернулся, я увидела
большую седую лопатообразную бороду, закрывавшую почти все лицо, и пронзительно
голубые глаза под клочкастыми бровями.
– Нуте-с, – ласково прогудел
старичок, – опомнились? Прошу, катанки
[4] теплые!
Прежде чем я сообразила, о чем он толкует,
дедушка ловко наклонился, расстегнул мои сапоги, стащил их и нацепил на
потерявшие всякую чувствительность ноги огромные серые валенки.
– Эх, молодо-зелено, – протянул
он, – все фик-фок на один бок! Чулочки пристегнула – и на мороз. Наверное,
совсем вам плохо?
Я закивала, не в силах сказать ни слова.
– Посидите, мадам, пару минут и оттаете, –
сказал дедуля, – а пока суд да дело, я чайку сгоношу.
Повернувшись спиной к гостье, хозяин начал
греметь бидоном, по небольшому помещению поплыл запах керосина. Ноги начали
отогреваться, пальцы закололо иголочками, я принялась осматривать комнатенку. В
углу громоздится железная кровать, около нее колченогая тумбочка и этажерка, на
которой горой навален всякий хлам. Левая сторона была отдана кухне. Тут висела
оббитая раковина, над ней – самый обычный рукомойник, к такому подносят руки,
поднимают вверх железный шпенек, и в образовавшееся отверстие медленной
струйкой начинает вытекать вода. Чуть поодаль стоит ведро, прикрытое куском
фанерки, и столик…
– Вы, мадам, похоже, никогда не видели
керосинки? – вдруг спросил дедуля, обернувшись.
– Нет, – ответила я, – у нас
дома всегда был газ.
– Прекрасная вещь! – воскликнул
старичок. – Знаете, иногда я вспоминаю прежние восхитительные бытовые
условия: горячая вода, например! Ей-богу, чудесно иметь ее в доме, хотя вроде
летом и не очень нужно. Впрочем, водичку легко вскипятить. Прошу, мадам. Увы,
ничем, кроме заварки, порадовать вас не могу. Мои продуктовые запасы подошли к
концу. Хотел к станции пройти, там еды раздобыть, но сперва решил личный
магазин проверить, и тут смотрю, вы, мадам, валяетесь!
– У меня есть булочка! – воскликнула
я и расстегнула сумочку.
– С корицей! – восхитился
старичок. – Моя самая любимая.
– Угощайтесь!
– Право, неудобно. Я, мадам, человек
старой закваски и считаю, что мужчина должен предложить девушке ужин, а не она
ему.
– Ну до вечера еще далеко! –
воскликнула я. – И потом, все по-честному, ваша заварка – моя булка.
Впрочем, вы обмолвились, что здесь неподалеку есть ваш личный магазин? Если
разрешите сходить в этих замечательных валенках, то я мигом сношусь в лавку и
куплю нечто более существенное!
Дедушка засмеялся:
– Мадам, мой магазин – это тот мусорный
бачок, возле которого я имел честь вас подобрать. Туда строители возводимого на
месте Веревкина капища сбрасывают остатки харчей. Коли в контейнере пусто, я
иду к станции и там запасаюсь. Сейчас люди стали очень хорошо жить, порой
вышвыривают истинные деликатесы. Кстати, как вам чаек?
Сообразив, в каком «супермаркете» дедуся отрыл
заварку, я испытала огромное желание выплюнуть напиток, но отчего-то машинально
проглотила его и заявила:
– Восхитительно горячий!
Дедуля ласково улыбнулся:
– Разрешите представиться, мадам, Андрей
Архипович Кутякин, актер Московского Художественного академического театра.
Я подавилась новым глотком чая, закашлялась,
затем уточнила:
– МХАТа? Которого?
– Что значит «которого», мадам? –
возмутился Кутякин. – МХАТ, как и Советский Союз, один!
Я приоткрыла рот и осторожно сказала:
– Понимаете, МХАТа теперь два, а
Советский Союз, он того, развалился, причем довольно давно!
– Действительно, – хлопнул себя по
лбу Андрей Архипович, – запамятовал. Ну да не важно, когда я выступал на
прославленной сцене, она была единой! Да-с!
– Как же вы тут оказались! –
изумилась я.
Андрей Архипович старательно пригладил бороду.
– Заболел! Мучился долго, а когда в себя
пришел, из храма Мельпомены меня выгнали, пришлось сначала Христа ради по
знакомым побираться. А потом господь послал мне Нюшу… Кстати, вы торопитесь?
– Нет, – покачала я головой, –
приехала сюда, чтобы отыскать Ирину Малову с дочерью, но, похоже, зря проделала
путь.
– И кем вы Ирочке приходитесь? –
заинтересовался Андрей Архипович.
– Вы знали Малову? – обрадовалась я.
– Как же, – кивнул старичок, –
через забор жили! В Веревкине все друг у друга как на ладони были! А что за
печаль привела вас, мадам, сюда? И вы так и не назвали своего имени?
– Зовут меня Виолой, а фамилия слегка
смешная – Тараканова, – ответила я.
– Замечательная фамилия, – кивнул
дедуля. – Так по какой причине вы направили свои легкие стопы в Веревкино?
Голубые глаза Андрея Архиповича были полны
нежнейшего участия, мне неожиданно стало жарко, уютно и очень хорошо.
– Я занимаюсь написанием детективных
романов, – вдруг призналась я.
– Восхитительно, – прошуршал
старичок.
Я одним залпом допила чай и стала рассказывать
приветливому старику о своих злоключениях. Давно никому не жаловалась с таким
восторгом и честностью.
Андрей Архипович, не перебивая, выслушал меня,
потом спокойно сказал:
– Мадам, вы были со мной откровенны,
теперь черед моего рассказа. Думается, он может вам оказаться полезен.
Наберитесь терпения, повествование долгое, но торопиться вам некуда, вечерняя
лошадь поедет к станции лишь в шесть часов. Я имею в виду рейсовый автобус. Так
я начну?
– Сделайте одолжение, – кивнула я и
чихнула.
Глава 26
Уж не знаю, правду ли говорил Андрей
Архипович, когда утверждал, что в свое время успешно закончил театральное
училище и был распределен не куда-нибудь, а во МХАТ. Может, он и был одним из
тех не известных никому актеров, которые появляются во время действия словно
тени. Авторы любят делать ремарки, типа: «Слуга вносит стул». Кто-то же должен
притащить его на сцену! А еще во многих классических пьесах есть роли лакеев с
канонической фразой: «Кушать подано».
