Зина мрачно ухмыльнулась:
– Кто ж за пиликанье заплатит? Кому оно
нужно! Ох, беда! А нам рублики очень пригодятся, в особенности сейчас, когда я
заболела.
– И что же у тебя за болезнь, –
рассердилась я, переходя с лентяйкой на «ты», – чем таким странным
заразилась? Может, лучше домой отправиться, чего инфекцию к другим людям
приносить! Занедужила – лежи в кровати!
– Вот я и спала!
– Так у себя дома почивать надо.
Зина положила объемистую грудь на стол и
завздыхала:
– Незаразная я, психическая хвороба
прицепилась!
– Час от часу не легче, – подскочила
я, – совсем хорошо! Ступай к себе, я сама уберу квартиру.
– Да не бойся.
– Совершенно не боюсь, – нарочито
твердым голосом ответила я, – просто решила о тебе позаботиться.
Зина поерзала на табуретке.
– Видения у меня. Хочешь расскажу?
Зная, что с психами спорить опасно, я кивнула.
Зинаида подперла рукой щеку, похожую на брыли бульдога, и завела:
– Сижу вчера на кухне, устала, словно
кофемолка, весь день вжик, вжик, без роздыху, вот и присела чайку глотнуть.
Налила кружечку, вдруг вижу, матерь божья, идет младенец! Но как!
Зинаида протянула толстую руку, схватила
бутылку лимонада и принялась со стоном глотать из горла.
– В розовой одежке, – продолжала
она, вытирая рот тыльной стороной ладони, – на четвереньках! Перепугалась
я до усрачки! Ну откуда у Линды дети? Ясное дело, народу полно живет, она
всякую шелупонь тут селит, до денег сильно жадная, то Ахмет ночует, то украинки-штукатуры,
то молдаванки, то еще невесть кто колбасится, ты, например. Я в Линдины дела не
лезу, нос в дырки не сую, чего в чужой жизни разбираться, только дитя откуда?
Дальше чего было, знаешь?
– Нет, – покачала я головой.
– Я ласково так окликнула ребятенка, –
лихорадочно блестя глазами, продолжала Зина: – «Маленький, ты чей?» А он!
Матерь божья! Подпрыгнул и прямо с пола на раковину взлетел! Господи, я чуть не
умерла! А малыш сел, да так странно сгорбатился, вытянул руку и тут… О! О! О!
Я затаилась на табуретке. Все ясно, Зинаида
увидела Бакса, который захотел то ли пить, то ли есть, вот и заявился на кухню.
– О! О! О! – стонала Зина. – У
него вдруг появилось лицо, не могу описать словами! На секунду показалось!
Черт! Поверь уж мне, я хорошо его знаю! Настоящий чертяка.
Наверное, надо спросить у Зины, где и сколько
раз она встречалась с сатаной, но я предпочла промолчать, а домработница
продолжала излагать события:
– Зашипел, засвистел, потом как скажет:
«Зинаида, продай душу!»
– Кто это сказал? – изумилась я.
– Так дьявол!
– Ты ничего не перепутала?
– Нет, конечно, – обиделась баба.
– Он не мог завести диалог!
– Почему?!
– Ну… так!
– Во всех кино показывают, как черт душу
покупает!
Я крякнула, и тут Зина заголосила:
– Вон он, вон, гляди!
Я обернулась, на пороге маячил Бакс. Услыхав
нечеловеческий вопль Зинаиды, кот молнией метнулся в коридор.
– Видела? – в полном изнеможении
поинтересовалась баба.
– Нет, – быстро соврала я, –
тебе показалось.
– Он был!
– Никого не было, абсолютно!
Зина вздрогнула:
– Смерть меня поджидает, чует мое сердце!
Я погладила лентяйку по плечу.
– Ты просто устала.
– Ага.
– Иди отдохни.
– Верно.
– Поспи.
– Хорошо.
– Только у себя дома.
– Ну… Линда заругается.
– Ничего, я объясню ей, что ты слишком
много сегодня сделала. Помою кухню сама.
– Да?
– Да!
– Ну ладно, – протянула
Зинаида, – должна же и от тебя быть какая-то польза.
Глава 25
Утром я вскочила очень рано и стала тихо
одеваться. Противный Бакс спрятался где-то в квартире. Напугав до одури Зину,
он затаился в некоем укромном убежище. Оставалось лишь надеяться на то, что
котяра не попадется на глаза Линде, та живо сообразит, какой черт перемещается
по квартире. Интересно, когда кот снова обрастет шерстью и с него можно будет
стащить одежду? Хорошо хоть Линда считает, что Бакс сейчас играет свадьбу на
чердаке, и не ищет своего любимца.
Путь до Веревкина оказался суматошным. Сначала
я тряслась в электричке, потом села на автобус, докатила до места с поэтическим
названием «Обжорово», зашла в местный магазин и спросила у продавщицы:
– Не подскажете, где тут тропинка на
Веревкино?
Сильно накрашенная блондинка оторвала взор от
растрепанного журнала и мрачно сообщила:
– Здесь не справочное бюро.
– Конечно, но, кроме вас, тут никого нет,
где же узнать дорогу? – попыталась я наладить контакт.
– Мое дело какое? На остановке
поинтересуйся, – вякнула грубиянка.
Я вышла на улицу и обозрела абсолютно пустую
дорогу. Пришлось снова обращаться к неприветливой торгашке:
– Извините, людей на остановке нет.
– Прямо беда, – неожиданно вступила
в разговор баба, – горю синим пламенем. Неделю назад тута не пропихаться
было, а как мороз вдарил, так народ по щелям попрятался и в магазин не ходит.
За фигом я столько хлеба заказала?
Я машинально посмотрела в сторону прилавка,
заваленного батонами, заметила среди них булочку с корицей и попросила:
– Дайте, пожалуйста, вон ту плюшку и
маленький пакет кефира, я рано из Москвы выехала, не позавтракала, теперь есть
захотелось.
Получив просимое, я отошла в сторону и,
устроившись на подоконнике, начала есть. Сперва заболел зуб, потом стало
понятно: булка несвежая. Выбросить ее на глазах у продавщицы показалось мне
неприличным, и я, снова вернувшись к прилавку, попросила:
– Можно пакетик взять?
