В голову пришла идея поискать анальгин, я
принялась выдвигать кухонные шкафчики и обнаружила в них кучу всяких абсолютно
неуместных на кухне предметов, типа рыболовных крючков и щеток для полировки
ботинок, но аптечки тут и в помине не было. И вдруг, о радость, я наткнулась на
пакетик с надписью «Стоп, боль. Растворите таблетку в любой жидкости».
Лекарство было незнакомым, но отечественным, что сразу вызвало у меня к нему
доверие.
Разорвав плотную бумагу, я вытряхнула большую
розовую пилюлю в относительно чистую чашку, потом стала искать воду. Никаких
бутылок на кухне не было, фильтра, даже самого простого пластмассового кувшина,
тут не держали. Похоже, Линда и члены ее табора пользовались водой прямо из-под
крана, но мне очень не хотелось смешивать лекарство с раствором хлорки. Может,
просто так проглотить таблетку? Но тут глаза заприметили пакет свежего молока,
я обрадовалась и наплескала немного в чашку, ожидая, что на поверхности начнут
бурно лопаться пузырьки. Но пилюля просто всплыла наверх и стала медленно
таять, без всякого шипения.
Я села на табуретку, поджидая, пока
обезболивающее окончательно смешается с молоком. Некоторое время на кухне
стояла тишина, вдруг Бакс резко сел. Его глаза начали медленно выкатываться из
орбит, рот приоткрылся, наружу вывалился розовый язык, из пасти потекли слюни.
– У-у-у, – простонал кот, тряся
круглой головой, – у-у-у.
– Не волнуйся, – попыталась я
утешить Бакса, – это скоро пройдет, ты, дрянь такая, слопал полоску,
которая «заморозила» тебе рот.
– О-о-о, – ответило животное и с
ужасом посмотрело на меня.
– Потерпи, через час-другой оттаешь.
– А-а-а, – стенал ничего не
понимающий Бакс.
Нормальный кошачий вопль, громовое «мяу»
издать ему было не по силам, онемевший язык не слушался хозяина, тот, кому хоть
раз стоматолог делал обезболивающий укол, пожалеет сейчас Бакса, бедняга явно
не испытывал положительных эмоций.
Я погладила кота по голове.
– Будешь теперь знать, каково хватать
все, что падает сверху, не переживай, это временная неприятность.
Бакс, явно обладавший недюжинным умом, все же
был не способен понять человеческую речь, но одно он сообразил правильно: мне
его жаль, поэтому несчастный кот прижался к моей руке и принялся стонать на все
лады.
Я встала, подошла к холодильнику, раскрыла
дверцу и стала изучать его содержимое, раздумывая, чем бы таким вкусненьким
угостить поганца. Да уж, не знаю, кто тут ответствен за покупку харчей,
драчунья Линда или лентяйка Зина, но на полках имеется просто «восхитительный»
набор. Коробочка с прокисшим салатом, обветренный, не завернутый ни в пленку,
ни в фольгу и ни в бумагу кусок сыра, вскрытая банка майонеза без крышки, гора
синих, холодных макарон и эмалированная миска, куда чья-то рука вытряхнула
сразу несколько банок с рыбными консервами, похоже, сайру в масле.
Решив, что несколько рыбок обрадуют
несчастного Бакса, я вынула консервы, услышала бодрое чавканье, глянула на стол
и увидела, как кот жадно лакает из чашки молоко с окончательно растворившейся
таблеткой.
Быстро водрузив миску на стол, я заорала:
– Не трогай!
Бакс даже ухом не повел, продолжая жадно пить
обезболивающее. Я выдернула у него из-под морды кружку, но поздно, на дне виднелись
жалкие капли.
Испытывая огромное желание придушить кота, я
хотела схватить его за лохматую шубу, но тут случилось невероятное. Глаза Бакса
сузились до размера булавочной головки, уши прижались к голове, усы
встопорщились. Охота шлепать безобразника у меня пропала.
– Эй, Бакс, – тихо сказала я, –
ты чего?
Котяра чуть осел вниз, потом с леденящим душу
воплем встал на задние лапы, я шлепнулась на табуретку, никогда до сих пор не
встречала животных, умеющих замереть в подобной позе. Простояв так некоторое
время, Бакс закрыл глаза и обвалился вниз, угодив ровнехонько в миску с сайрой.
Фонтан мелких масляных брызг разлетелся в разные стороны. Я ринулась к двери,
сейчас кот соскочит со стола, начнет трястись, побежит в коридор, ворвется в
чью-нибудь спальню, станет вытираться об одеяло. Вы ели когда-нибудь рыбные
консервы? Представляете, какое в них липко-вонючее масло? Постельное белье
потом придется выкинуть, его никакой стиральный порошок не возьмет.
Мигом сориентировавшись, я схватила пару
старых газет, лежащих на стуле. Надо попытаться поймать Бакса, но именно в это
мгновение меня поразила тишина.
Я посмотрела вперед. Вместо того чтобы
метаться по кухне, сшибая все подряд, животное лежит в миске, голова, четыре
лапы и хвост снаружи, тело утопает в сайре.
Осторожно ступая, я подошла к столу.
– Эй, Баксик.
Нет ответа. Вернее, никакого звука, странно
было бы услышать из уст кота: «Все в порядке, не волнуйся».
Я и не ждала членораздельной речи, по идее,
Бакс был должен выть, мяукать, трястись, однако он лежал тихо-тихо, закрыв
глаза.
По спине побежали мурашки, похоже, несчастное
животное скончалось. Господи, из чего же сделана таблетка? Убойный, простите за
каламбур, медикамент, боль покидает того, кто рискнет выпить лекарство,
навсегда, вместе с жизнью. На мой взгляд, слишком радикальное средство,
сравниться с ним может лишь гильотина, используемая для устранения мигрени.
На глаза накатили слезы, Бакс спас мне жизнь,
если бы не несчастный кот, я бы залпом опустошила кружку и лежала сейчас лицом
в миске. Бедный, бедный котик, и как объяснить ситуацию Линде? Ну-ка
представьте себе, что вы пускаете пожить в квартиру ранее незнакомую
родственницу мужа, а та лишает жизни вашу любимую киску! И как вы поступите с
«сестрицей»?
Внезапно Бакс вздохнул, я схватила миску.
– Ты жив?
– Ф-ф-ф, – издал звук кот.
– Милый!
– Ф-ф-ф!
– Любимый!
– Ф-ф-ф.
– Сейчас, сейчас вымою тебя, и забудем об
ужасном происшествии, зайчик, козлик, лапочка…
Не чуя под собой ног от радости, я отволокла
миску с котом в ванную. Бакс лежал неподвижно, более того, он не выказал
никакого неудовольствия, когда я положила его в ванну.
– Только не волнуйся, – щебетала я,
оглядывая кучу полупустых бутылочек, – воды я не налью. Сначала намылю
тебя, потом очень осторожно смою. Где же у них шампунь? Ага, вот, видишь,
написано по-немецки «Seife», это мыло. Отлично, ничем не пахнет, тебе
понравится.
– Ф-ф-ф! – продолжал вздыхать Бакс.
