– Ну… Не скажу. Аська его точно надумала
увести, вот понять не могу – зачем? Красивый, правда, слов нет, такая конфета
мармеладная, и на мужика не очень похож, смазливенький, глазки сладко блестят. Мне
подобные прынцы никогда не нравились, сам улыбается в лицо, а отвернешься,
ножик в спину воткнет! Слишком вид у него приветливый, или я непонятно
объяснила?
Я пожала плечами:
– Встречала таких, шакал в шоколаде.
– Во, – подняла вверх палец
бабка, – точно! Ладно, потолковать нам надо, пошли на кухню. Дома нет
никого, девки на работе.
Я вошла в пятиметровую кубатуру и отметила,
что ни бабушка, ни внучки не очень-то себя домашним хозяйством утруждают.
Похоже, тут с Нового года никто не мыл посуду и не выносил помойное ведро. На
столе громоздились лотки из-под готовых салатов и батарея вскрытых банок из-под
джин-тоника и прочих отвратительных коктейлей.
– Чайку глотнешь? – радушно
предложила старуха.
– Нет, – быстро сказала я, –
спасибо.
– Не стесняйся, – подбодрила меня
Вера Ивановна, пытаясь найти чистую чашку, – не объешь нас, внучки хорошо
зарабатывают!
– Просто не хочется, –
сопротивлялась я, глядя, как Вера Ивановна спокойно опускает пакетик с заваркой
в кружку, на краях которой виднелся след розовой помады.
– Ну пусть постоит, – настояла на
своем хозяйка.
– Так почему вы решили, что у Ильяса и
Аси роман? – решила я вернуть разговор в нужное русло.
Бабка усмехнулась:
– Говорила же, запрутся и молчат. Чем
занимались! А? Вот только я никак скумекать не могла, ну зачем ей этот сироп
нужен? Аську всегда деньги интересовали, а Ильяс на богатого не походил. Нет,
сам чистенький, рубашонка свежая, ботиночки блестят, но денег больших не имел,
никогда ничего не приносил – ни цветов, ни конфет, ни вина…
– Вера Ивановна, – перебила я
старушку, – а кто, кроме Розы Башметовой, мог желать смерти Асе?
Вера Ивановна взяла одну из банок, потрясла
ее, потом вылила в рот остатки смеси и спокойно ответила:
– Ох, много бы их нашлось! Начну
перечислять, пальцев не хватит. Накуролесила Аська, назапутывала узлов, хотя
это она в мать пошла, в Веронику, покойницу. Вот та пройда была страшная, но, в
отличие от Аськи, умная, своего не упускала, головой думать умела, не только
нижним этажом пользовалась, но и мозгами шевелила. Окрутила Марка Матвеича и
потом в масле каталась! Уж Луиза Иосифовна, наверное, злилась, а толку? Кабы у
нее потом сын не появился…
У меня закружилась голова.
– Вера Ивановна, миленькая, –
взмолилась я, – сделайте одолжение, объясните понятно, кто такой Марк Матвеевич?
– Муж Луизы Иосифовны.
– А Вероника?
– Мать Аськи, она ее от Марка и родила!
Ладно, слушай внимательно, попытаюсь все по полочкам рассовать, –
пообещала Вера Ивановна. – Ты чаек пей, а я болтать начну.
Рассказ потек плавный, и через некоторое время
я и впрямь разобралась в ситуации.
Вера Ивановна получила в свое время часть этой
квартиры от завода, конечно, в коммуналке жить плохо, но если выезжаешь из
деревянного барака с системой по принципу «на тридцать комнат всего одна
уборная», то придешь в эйфорическое состояние. Не видать бы Вере Ивановне
такого счастья, да несчастье помогло. Ее дочь вместе с зятем погибли во время
аварии, произошедшей на предприятии. Дирекция, чтобы хоть как-то замять дело,
мигом перевезла Веру Ивановну с двумя крошечными внучками на новую жилплощадь,
грубо говоря, откупилась квадратными метрами. Если честно, то Вера Ивановна не
слишком и горевала. Молодые любили заложить за воротник и могли даже поколотить
мать. Пока Коля и Света были живы, Вера Ивановна боялась рот раскрыть, за
каждое не к месту сказанное слово ей доставались тычки. Да и надежды вылезти из
барака не было совсем, заработанные средства молодые пропивали, а на
производстве бесплатно квартиры давали только тем, кто ударно работал. А тут
такая радость: и мучители сгинули, и комнаты свои получила.
В соседках у Веры Ивановны оказалась веселая
Вероника, безмужняя мамаша, ее дочке Асе было чуть меньше лет, чем внучкам
одинокой бабушки. Сначала Вера Ивановна недоумевала: ну с какой стати Вероника,
ничем не примечательная сотрудница заводской лаборатории, огребла себе целых
две комнаты в доме, но потом поняла, в чем дело.
С виду Ника казалась глуповатой простушкой, ни
о чем, кроме новых нарядов, и не думавшей, с Верой Ивановной она подружилась
сразу и частенько просила ту:
– Слышь, бабушка, пригляди за Аськой,
меня опять в ночную смену поставили!
Но Вера Ивановна работала на том же заводе и
очень хорошо понимала, на какую работу собралась просидевшая полвечера в ванной
Ника, по цехам предприятия тихой змеей ползал слушок: главный конструктор
завода, человек более значимый, чем сам директор, благоволит к Нике, и именно
благодаря протекции Марка Матвеевича она и получила комнаты в отличных хоромах.
Вера Ивановна в дела своей соседки не
вмешивалась, помощь оказывала ей охотно и никогда не судачила с другими бабами
о Нике. Местные кумушки пытались допрашивать Веру Ивановну, но та лишь
равнодушно пожимала плечами:
– Живем спокойно, она дочку растит, я
внучек, не о чем и толковать, все как у людей.
И это было неправдой. Ника имела намного
больше других. Раз в неделю, по вечерам, где-то после одиннадцати, она
притаскивала домой продуктовый заказ и весело говорила бабке:
– Давай дели на всех.
Открыв в первый раз коробку, Вера Ивановна
ахнула, там лежали такие вкусности! «Докторская» колбаса отличного качества, не
толстый, синий, осклизлый кусок, а ровненький, розовый батончик с замечательным
ароматом, остродефицитный по тем временам растворимый кофе импортного
производства, сыр, гречка… Много чего недоступного для простого человека было в
той коробочке.
– Где ж ты взяла такое? – не
утерпела Вера Ивановна.
– Ешь и не спрашивай, – улыбнулась
Ника.
А еще у соседки неожиданно появлялись деньги,
на заводе получку давали пятого и двадцатого. Иногда, числа тридцатого, Ника
спрашивала:
– Бабусь, десяточкой не выручишь?
Вера Ивановна, откладывавшая часть
заработанного, вынимала купюру, а через день Ника аккуратно возвращала
одолженное. Оставалось лишь удивляться, где она разбогатела, до зарплаты еще
требовалось дожить.
