– Фира?
– Да, – буркнула девчонка и отчаянно
закашляла.
Все понятно, теперь у нее бронхит, зато она
перестанет жаловаться на сердце и гастрит.
– Арина беспокоит. Моя…
– О-о-о, – перебила меня
Фира, – опять вы!
– Ну да, – слегка растерявшись от
откровенного хамства, ответила я. – А что? Я так вам надоела?
– До смерти, – сообщила Фира, –
хватит трезвонить! Вы всех уже до обморока довели.
На какое-то мгновение я оцепенела, но потом,
собрав всю волю в кулак, прошептала:
– Хотите сказать, что моя книга…
– Послушайте, – перебила меня
Фира, – в «Марко» подобрались одни мямли, неспособные сообщить человеку
правду. Но я, слава богу, другая. Вы абсолютно бесталанный человек, прекратите
шляться по коридорам издательства, вам просто не могут сказать: «Оставьте нас в
покое». Рукопись ужасна, в ней…
Я отбросила трубку, как ядовитую змею.
Странно, но слез не было. Наверное, потому, что я давно ожидала подобной
отповеди, считая, что занимаю чужое место: Виоле Таракановой лучше было не
начинать писать детективы, Арина Виолова тихо скончалась, над ее могилой не
прозвучал салют и не стали рыдать толпы фанатов. Следовало признать: стезя
прозаика не для меня.
Не успела в душе утихнуть буря, как раздался
звонок, я осторожно взяла трубку и, приготовившись к очередным неприятностям,
спросила:
– Кто там?
– Сто грамм и огурчик, – ответил
Ремизов, хихикая. – Ну ты даешь! Кто же так разговаривает?
– Ты позвонил мне, чтобы преподать урок
ведения беседы по телефону? – обозлилась я.
– Экая ты злая, – вздохнул
Славка, – ясно теперь, почему Олег разводиться надумал. Я-то, дурак, решил
тебя успокоить, сказать: «Не переживай, Вилка, Олег пока у меня, Новый год
встретим вместе». Ну не хочет он тебя видеть, ничего, потом помиритесь. А ты
как собака: гав-гав. Нет бы подумать головой: кому ты нужна с таким характером?
Писательница, блин.
Я снова отшвырнула телефон, похоже, год
заканчивается просто замечательно, разводом. И потом, Славка ошибся, я больше
не писательница, а так, не пришей кобыле хвост. И что делать?
Главное, не зарыдать! Слезы потоком хлынули по
щекам, я побежала в ванную и больше часа ревела, облокотившись на рукомойник.
Потом, кое-как успокоившись, уставилась в зеркало, обозрела распухший нос,
глаза-щелочки и попыталась начать мыслить. Что делать? Ясно одно, Томочке пока
ничего сообщать не надо, подруга расстроится, и все празднование Нового года
пойдет насмарку. Ладно, про ситуацию в издательстве Томуся узнает не сразу, в
принципе я могу полгода помалкивать о том, что мне дали от ворот поворот, но
как объяснить отсутствие 31 декабря за праздничным столом Олега? Сказать:
«Куприн заболел»?
Томуська всплеснет руками и ринется лечить
его. Наврать: «Олега оставили дежурить на работе»? Семен моментально начнет
звонить другу на мобильник, желая принести свои соболезнования. Куда ни кинь –
везде клин.
Я вернулась в спальню, рухнула на кровать и в
ту же минуту опять вскочила, потому что на тумбочке начал возмущаться телефон.
Взяв в очередной раз трубку, я прошептала:
– Слушаю.
– Вилка, – послышался голос
Тамарочки, – что поделываешь?
Собрав все отпущенные мне господом
артистические способности, я с фальшивой радостью заявила:
– Сижу в полной тишине, дописываю
рукопись.
– Не скучаешь?
– Нет, что ты.
– Все в порядке?
– Абсолютно!
– Ну-ну, – протянула подруга.
– Почему ты интересуешься моим
настроением? – насторожилась я.
В голову внезапно пришло простое соображение:
вдруг Олег позвонил Семену и сообщил о предстоящем разводе?
– Понимаешь, – смущенно забубнила
Томуська, – тут такая штука…
– Какая? – встрепенулась я. –
Говори!
– Ты не обидишься?
– Нет. Что произошло?
Тамарочка заговорила. Чем дольше она излагала
новости, тем яснее я понимала: наконец-то мне повезло.
В доме отдыха Сеня неожиданно наткнулся на
своего давнишнего приятеля Петра. Теперь Петя владелец крупного турагентства,
богатый, но одинокий человек, ни жены, ни детей, ни близких друзей у него нет.
Увидав Сеню, Петя обрадовался до потери пульса и тут же предложил встретить
Новый год вместе, на Кипре. Он решил подарить семье вновь обретенного приятеля
путешествие.
– Мы отказывались как могли, –
лепетала Томуся, – но он такой прилипчивый, прямо пластырь. Сегодня
приволок билеты, а когда Сеня сказал, что мы хотели праздновать Новый год в
Подмосковье с родственниками, заявил: «Ладно, значит, я тебе не нужен. Хорошо,
прощайте, пойду повешусь!» В общем, Сеня сейчас у этого идиота в номере сидит,
а я не знаю, как поступить!
– Езжайте на Кипр! – заорала я.
– А вы?
– Встретим праздник вдвоем!
– Правда?
– Точно! Давно мечтали об этом, –
самозабвенно врала я, убеждая подругу. – Кипр – это классно, Кристя будет
в восторге.
Итак, большая половина нашей семьи улетела в
Ларнаку, я осталась одна, от Олега на следующий день не было ни слуху ни духу.
Сам он не звонил, а я тоже решила проявить твердость характера. В конце концов,
я не сделала ничего плохого, стала жертвой мошенников и вместо сочувствия и
утешения услышала от супруга вопль: «Развод!»
Из издательства тоже не было вестей, похоже, в
«Марко» поставили крест на писательнице Арине Виоловой. По всем статьям
выходило, что я оказалась в пролете, как муха в самолете.Надо использовать
двухнедельное отсутствие домашних, чтобы найти работу, я категорически не умею
сидеть на чужой шее.
Глава 2
Жизнь полосатая, извините за банальность, но
это чистая правда. Проснувшись утром, я подумала, что плакать не о чем, сбегала
к метро, купила газету бесплатных объявлений, вырезала из нее купон и,
старательно написав: «Опытный преподаватель немецкого языка. Недорого. Езжу в
любой конец Москвы», хотела вновь нестись на проспект, чтобы бросить конверт в
почтовый ящик, но потом передумала и решила сначала выпить кофе, а затем лично
отвезти объявление в редакцию и попросить, чтобы его побыстрей опубликовали.
