– Но почему? – изумилась
Катюша. – Впрочем, я не настаиваю, твое дело, поступай, как считаешь
нужным, в отношении меня, но алименты на Сережу не задерживай.
– Не намерен кормить в…..а! –
завизжал Шиманский. – Это не мой сын!
Катя онемела, а бывший муж бушевал:
– Думала из меня дурака сделать, а не
получилось! Ребеночек от твоего одногруппника Лени Релезова!
– Неправда, – отбивалась
Катя, – у меня с Леней никогда ничего не было.
Но Шиманский уже швырнул трубку. Через
некоторое время Катюша узнала, что ее бывший муж собирается жениться на… Оле
Белкиной.
Удар был ниже пояса. Катя с трудом пережила
двойную измену, потеряла разом и мужа, и родственницу. О Шиманском она забыла,
получила диплом, устроилась на работу, потом снова вышла замуж, родила Кирюшу,
развелась и стала воспитывать уже двух сыновей без отцов. Шиманский более
никогда не проявлялся, денег он на Сережу не давал, о сыне ни разу не вспомнил.
Через некоторое время после ссоры Кати с
бывшим мужем Оля Белкина приехала к родственнице и стала плакать.
– Прости, я давно хотела прийти, но
боялась, что ты меня прогонишь. Мы не поженились с Шиманским.
– Меня не волнуют ваши отношения, –
мягко ответила Катя.
– Ты сердишься?
– Нет.
– Это не я сказала Шиманскому про
Леню, – стонала Оля, – он сам откуда-то узнал. Поинтересовался один
раз, что у вас было, а я ответила правду.
– Да? – усмехнулась Катя. – Что
же ты сказала?
– Леня ухаживал за тобой, даже с
родителями знакомить тебя возил, – ныла Белкина.
Катя молча взяла сигарету, она не собиралась
оправдываться перед Белкиной. Да, влюбленный в Катюшу Леня пытался оказать той
внимание и, зная, что у Катерины нет денег на отдых, позвал ее на неделю пожить
летом в деревне у своей бабушки. Леня деликатный парень, поэтому, чтобы не
смущать Катюшу, он одновременно с ней пригласил и всю группу. Семь дней большая
компания весело проводила время на природе. Так что получилось, что Оля не
соврала, рассказывая Шиманскому про поездку к Лене. К тому же в избе тогда на
самом деле присутствовали родители юноши, и Леня знакомил всех с ними.
– И ты после всего простила
Белкину? – изумилась я.
Катюша поправила одеяло.
– Кто старое помянет, тому глаз
вон, – сказала она наконец, – в жизни всякое случается. Ведь она по
глупости меня с Шиманским поссорила, никакого расчета в ней нет. Если хочешь
знать, Оля большой ребенок, неспособный управлять своими эмоциями. Знаешь,
встречаются такие дети, которые при взгляде на любую вещь кричат: «Хочу!»
Большинство малышей годам к пяти начинают понимать: на каждую хотелку есть своя
терпелка. Но до Ляли сия простая истина так и не дошла. Поэтому у нее нет
подруг или близких людей, кроме нас, имелся еще муж, да только видишь, как
получилось.
– Значит, об однокласснице Нате она тебе
не рассказывала? – переспросила я.
– Первый раз слышу это имя, –
ответила Катюша.
Глава 28
Едва часы подобрались к девяти утра, я набрала
телефон Наты. Конечно, очень неприлично беспокоить человека утром, но мне
следовало как можно быстрее побеседовать с женщиной. Уже не первый день я
тычусь, словно новорожденный кутенок, в разные стороны, но результата никакого
не видно. Может, Ната сообщит хоть что-нибудь интересное?
– Слушаю, – ответило чуть
хрипловатое меццо.
– Позовите, пожалуйста, Нату.
– Я у телефона.
– Простите за столь неурочный звонок.
– Нормально, я жаворонок, встаю в семь.
– Вас беспокоит…
– Женщина со странным именем Евлампия,
майор милиции.
– Откуда вы знаете? – изумилась я.
– Роман позвонил, – сообщила
Ната, – рассказал о смерти Оли и предупредил, что вы захотите со мной
побеседовать.
– Это возможно?
– Что?
– Поговорить.
– Почему нет? Хотите, приезжайте прямо
сейчас, – равнодушно предложила Ната, – мне на работу лишь
послезавтра выходить, сижу дома.
– Давайте адрес, – крикнула я,
кидаясь в прихожую.
Ната оказалась толстой, бочкообразной
женщиной. Учитывая, что они с Белкиной ходили в один класс, ей должно было быть
столько же лет, сколько и Ольге, ну максимум на год больше. Смотрелась же Ната
пятидесятилетней теткой. Похоже, она не слишком заботилась о своем внешнем
виде. Давно не стриженные волосы Ната стянула резинкой в хвостик, на лице не
имелось никакой косметики, на руках маникюра. Меня, совершенно постороннего
человека, Ната встретила в бесформенном наряде – то ли халате, то ли
трикотажном платье, усеянном пятнами. Видно, ей абсолютно наплевать на то, как
она выглядит и что я подумаю о ней.
Под стать хозяйке оказалась и квартира,
захламленная, пыльная, неуютная.
– Значит, Оля умерла, – без особой
жалости констатировала Ната, впустив меня к себе.
Я на секунду заколебалась: может, сказать
правду? Белкина ведь лежит в палате реанимации. С другой стороны, разве можно
назвать ее нынешнее состояние жизнью? Ляля балансирует на очень тонком лезвии,
отделяющем свет от тьмы, врачи боятся делать хоть какие-нибудь прогнозы. Но они
надеются, что Белкиной все же удастся зацепиться за жизнь и выбраться из
пропасти небытия. Я же думаю, что Олю может спасти лишь одна фраза, которую я
прошепчу ей на ухо:
– Не волнуйся, Гена ждет тебя дома, он в
кроватке, в моей спальне.
Вот тогда Ляля раскроет глаза и быстро пойдет
на поправку, положительные эмоции – лучшее лекарство.
Но Нате, наверное, сейчас пока не следует
сообщать правду. Насколько я поняла по ее реакции, Ната не особо удручена
известием о кончине одноклассницы. Вполне вероятно, что, считая Белкину
умершей, она станет откровенной. Конечно, сейчас, если смотреть на ситуацию с
моральной точки зрения, я веду себя некрасиво. Но мне-то надо найти похищенного
младенца, поэтому нужно забыть об интеллигентности и хорошем воспитании.
– Умерла, – кивнула я.
– А ребенок пропал?
– Верно. Вы знали, что она беременна?
Ната усмехнулась.
– Еще бы. Мы с Белкиной не разлей вода
были.
– Очень странно.
