Промаявшись неделю, Елена не выдержала и
встретилась с Ирой Мальцевой, своей подругой, которая руководит домом малютки,
и поинтересовалась:
– Послушай, тот малыш, сын Аллы Вяльской,
он как?
Ирина была полностью в курсе дела, более того,
она целиком и полностью поддерживала позицию Исаевой, считая, что некоторой
категории людей нельзя отдавать на воспитание собственных детей.
– Нормально, – ответила
Ирина, – развивается. Есть, впрочем, проблемы, но они решаемы.
– Его не усыновили?
– Нет.
– Почему же? Сама ведь сколько раз
говорила, что на отказных младенцев очередь стоит! – воскликнула Исаева.
Ира нахмурилась.
– Наши усыновители капризные до
противности. Придут ко мне в кабинет и начнут требования излагать. Ребенок
должен быть похож на новых родителей, подберите такого, в масть. Сообщите
детали о его кровных родственниках, желаем знать, нет ли в их семейной истории
наркоманов, уголовников, проституток. Можно подумать, что нормальные люди от
ребенка откажутся! Бывают, правда, другие случаи. Вот на днях девчушечку
забрали. Мать и отец в авиакатастрофе погибли, никаких родственников нет, вот
такой у нас оказаться горе. Но она на весь дом малютки одна! Другие совсем из
иных социальных слоев, да половина мамаш имен отцов не знает! Или такие, как Ваня
Злаков, – мать пианистка, образованная, интеллигентная женщина, отец
неизвестен, даже лица она его не помнит.
– Хороша интеллигентка, – покачала
головой Елена.
– Изнасиловали ее, – пояснила
Ира, – нож к горлу приставили. Другой вопрос, почему аборт не сделала.
Ваня у нас оказался, мать на него даже смотреть отказалась. С другой стороны,
ее понять можно. А еще те, кто хочет взять ребенка, обязательно ищут
стопроцентно здорового. Вот иностранцы, те, наоборот, самого несчастного берут,
операции делают, выхаживают. А нашим подавай, как в магазине, лучший кусок!
Иногда заявятся такие в кабинет и дудят:
«Нет, Прокофьева не возьмем, у него
плоскостопие. И Иванов не нужен, он с гипертонусом, найдите крепкого малыша».
Зла на таких не хватает, смотрю на них и «любуюсь».
Он в бифокальных очках, стекла толщиной в палец, лысый и шепелявый, вошел
боком, ноги косолапые. Она с явным ожирением и с больной, судя по цвету лица,
печенью. Интересно, какой бы у них собственный малыш получился, кабы имели
способность к зачатию? Небось не Аполлон со здоровьем космонавта. Ну почему им
Прокофьев с плоскостопием не подходит? Так что Мише, сыну Аллы, суждено в
госучреждении куковать.
– Он болен? – спросила Елена.
Ира кивнула.
– Да, наследственная штука, довольно
неприятная, передается только от отца к сыну, напрямую. От деда к внуку уже
нет, именно от первого поколения второму. Его малолетний папаша стопроцентно
болен был, а получил дефект от своего папеньки, директора школы, так и идет.
Если у Миши родится девочка, цепь оборвется, появится мальчик – дальше потечет.
– Это плохо, – протянула Елена.
– А в чем дело? – навострила уши
Ирина.
Главврач рассказала подруге о Валентине.
– Знаешь, – оживилась
Мальцева, – это шанс для Миши. Надо открыть Валентине правду. Пусть
забирает мальчика, помогу ей в кратчайшее время бумаги оформить, все препоны
обойду, пусть получит родного внука и воспитывает вместо безвременно погибшего
сына.
– Еще разболтает кому, – задумчиво
протянула Елена.
– Нет, – с жаром воскликнула
Ира, – испугается, я ей объясню, что Алла мальчика отнять может. Это
неправда, но…
– Не возьмет она ребенка, – перебила
Елена, – неохота будет с детенком маяться, раз тот больной.
– Дурочка, – всплеснула руками
Ира, – болезнь Миши – стопроцентное доказательство отцовства погибшего
парня. И потом, она же вырастила сына, такого же нездорового, ничего особенного
нет, требуется лишь специальная диета и некоторые, не самые тяжелые
ограничения. Да и дальше болезнь может не пойти, она не стопроцентно
наследуется. У Миши, вполне вероятно, здоровый мальчик родится. Послушай, мы
обязаны использовать шанс. Мы можем отдать ребенка любящей бабушке, еще совсем
крепкой и относительно молодой. Спасем сразу две души, и его, и ее. Я знаю, как
поступить, чтобы Мишу разрешили усыновить Валентине, есть в законе некая
лазейка, мы ею иногда пользуемся, чтобы ребенок обрел родителей. У нас ведь
как: отказаться от младенца – раз плюнуть, а забрать малыша из приюта трудно.
Но я имею хорошего адвоката, давно помогает.
– Ладно, – кивнула Елена, –
только меня из ситуации выключи, сама с Валентиной говори, я не способна на
новую встречу с ней.
Через неделю Ира прибежала к Елене и
воскликнула:
– Ты не поверишь!
– Валя отказалась от внука? – мрачно
спросила главврач.
– Нет! Рыдала от счастья и будет молчать,
правды никому не сообщит, если люди любопытничать начнут, скажет, что Мишу
взяла из детдома, и ведь не соврет. Но…
– Что?
Ира глубоко вздохнула.
– Боюсь, ты мне не поверишь.
– Говори скорей.
Мальцева села на стул.
– Я сообщила ей о болезни и смотрю, как
она отреагирует? Испугается, отшатнется, вздрогнет? Первая реакция самая
правдивая, потом-то люди в руки себя берут, но вначале лица не держат.
Валентина же спокойно кивнула.
– Слышала про такую, по мужской линии
идет, диета нужна. У меня супруг всю жизнь больной, Алеше, слава богу,
неприятность не досталась. Кстати, Богодасыср про болячку лишь после рождения
сына рассказал, когда стало ясно, что Лешенька нормальный. Я-то поначалу
считала, что мужик капризничает: то не ем, это не стану. А оказалось, болен –
только скрывал вначале. Не пугает меня болезнь, оформляйте Мишеньку скорей.
– Вот и отлично, – обрадовалась
Елена, – считай, мы с тобой грех искупили. Лишили парнишечку мамы, зато
бабушку нашли, и еще неизвестно…
– Ты не поняла! – оборвала ее Ира. –
Болезнь передается лишь напрямую: от отца к сыну, только так, и никак иначе.
Если Богодасыср болен, то в случае рождения у него отпрысков возможно три
варианта. Появилась дочь, она будет здорова, болячка переходит лишь к младенцу
мужского пола. На свет явился сын, он болен. Или, что случается реже, мальчик
здоров. В последнем случае цепь обрывается, все, далее для болезни тупик. От
деда к внуку она не переходит.
– И что? – растерянно спросила
Елена.
