Внезапно мне захотелось пить. Я спустилась
вниз, в который раз доплюхала до метро, вошла в крохотный магазинчик и
попросила:
– Минералку дайте!
– С газом? – лениво спросил юноша с
той стороны прилавка.
– Без.
– Двадцать рублей.
Я порылась в кошельке и вытащила ассигнацию.
– Вот, стольник.
– Без сдачи нет?
– Увы.
Паренек вздохнул, выдвинул ящик, находящийся
под кассой, и стал методично рыться в отделениях. Я терпеливо ждала, пока он
нашвыряет в пластмассовую тарелочку необходимое количество бумажек и мелочи.
Внезапно что-то показалось странным,
тревожным, сердце заколотилось, некая мысль подкралась к мозгу, очень важная,
необходимая!
– Возьми трубку, дурак, – заорал
девичий голос, – ответь немедленно, долдон, посмотри на телефон,
кретино-первоклассо!
– Кто это? – испуганно подскочила я.
Парень хихикнул.
– Телефон.
– Телефон? – повторила я.
– Угу, мобильный. Такая модель
прикольная, вместо звонка можно что хочешь записать, вот сеструха моя и
начудила, сам пугаюсь, – заржал продавец и схватил сотовый. – Что?
Ага! Бегу! Как, уже два часа прошло? Думал, двадцать минут всего!
Я вышла на проспект и бросила пустую бутылочку
в урну. Важная мысль улетучилась, так и не успев оформиться. Ладно, поеду к
Вале, первой жене Богодасысра. Может, она прольет хоть лучик света на темную
историю. Аллочка, похоже, не украла коляску у незнакомой женщины, нет, она увезла
ее намеренно и получила за это от кого-то триста долларов. Почему? Пока нет
ответа. Вернее, с какой стати неизвестному лицу понадобилось тырить повозку?
Лежал ли в ней в этот момент Гена? Но как ни ставь вопрос, ответа как не было,
так и нет. С другой стороны, вручая Олесе ассигнации, Алла упомянула
Богодасысра и дала понять, что хочет копить на квартиру. Каким образом директор
связан с этой историей? Вдруг его экс-супруга знает нечто занимательное? Очень
слабый след, но других зацепок нет.
Глава 16
Мира Львовна не обманула, когда я позвонила в
дверь, из домофона донесся вопрос:
– Вас Мируська отправила сюда?
– Да, – ответила я, – именно
она.
– Поднимайтесь, – разрешила
хозяйка, – девятый этаж. Только не садитесь в грузовой лифт, он барахлит
постоянно.
Случалось ли вам по непонятной причине вдруг
испытать симпатию к совершенно незнакомому человеку? Встретились и мигом
заулыбались собеседнику?
Речь идет не о любви, просто о некоем
расположении, совершенно необоснованном.
Валюша показалась очень милой, может, это
впечатление исходило от ее внешности? Женщина была невысокой, излишне полной,
про таких говорят: в теле. А еще считается, что до тридцати лет мы имеем то
лицо, которое нам дала природа, а после сорока получаем ту физиомордию, которую
заслужили сами. Приглядитесь повнимательней к людям, и поймете, что это
замечание правда. У одной старухи злое лицо и глубокие, вертикальные морщины
между бровями. Она что, такой появилась на свет? Да нет, конечно, была небось
симпатичным пухлым младенчиком, а потом стала раздражаться на весь свет,
насупливать брови и приобрела соответствующий вид. А вон та особь, с мелкими
складками над верхней губой? Так и слышу, как она, поджав рот, выдавливает из
себя:
– Безобразие! Ну и юбки носит молодежь!
Всех ремнем отстегать! С меня пример следует брать, прожила жизнь без единой
ошибки!
Злость, занудство, жадность, капризность и
эгоизм не украшают, рано или поздно их печать проступит на вашем лице. Сколько
ни говори потом: «Я так люблю людей», – никто не поверит, морщины укажут
на ложь.
Впрочем, доброта, бескорыстность, щедрость
тоже оставляют свои следы – морщины, которые, вот парадокс, делают вас моложе.
Похоже, Валюша относилась ко второй категории.
От ее глаз к вискам разбегались тонкие ниточки «гусиных лапок», очевидно, женщина
часто улыбается.
– Это вы корреспондент с радио? –
тихим мелодичным голосом спросила она.
Я кивнула.
– Входите, – приветливо предложила
Валя, – только придется нам в детской сидеть, ремонт затеяла, вот, никак
не закончу.
– Мне совершенно безразлично, где
разговаривать, – быстро согласилась я.
– Вот сюда, – указала рукой на очень
узкую дверь Валя.
Мы еле втиснулись в крохотную комнатушку со
странно длинным, похожим на бойницу, окном.
– Сколько же тут квадратных
метров? – изумилась я, оглядывая «купе».
Валя пожала плечами.
– Точно не скажу, может, пять.
– Вот уж не думала, что бывают такие
крошечные комнаты, простите, конечно, если я сейчас сказала
бестактность, – спохватилась я.
Хозяйка засмеялась.
– Собственно говоря, ради этой площади и
затевался ремонт. Изначально моя квартира однокомнатная. Правда, одна комната
большая, двадцать пять метров, с двумя окнами. Пока внук маленький был, мы с
ним великолепно уживались, а сейчас он подрос, и стало понятно: нехорошо
мальчику со старой теткой рядом.
– Ну на старую тетку вы мало
похожи, – улыбнулась я, – женщина в расцвете лет.
Валя подмигнула мне.
– Это точно! Я персик, подгнивший с
одного бока, вроде ничего пока смотрюсь, только даже переодеться негде
спокойно, да и на ночь надо пижаму надевать, вдруг одеяло ненароком во сне
скинешь, а мне тяжело в тряпках спать. Вот я ломала голову, как поступить, и
надумала, перегородила комнату. Саше кусок окна достался, тесно правда, зато
автономно. Впрочем, он тут только спит, остальное время в большой комнате
проводит, и очень мы с ним довольны. Зря это Мира придумала!
– Что? – не уследила я за мгновенной
сменой темы разговора.
– Да с передачей про Богодасысра, –
как ни в чем не бывало продолжала Валя, – его не исправить, а что было, то
прошло, у меня на него зла нет, видела же, каков жених, но замуж пошла.
– Такой плохой?
Валя пожала плечами.
