Одина пассажирка привлекла особое внимание
Леве. Это была необычайно красивая девушка, которая сидела среди мускулистых
футболистов. Сандре Митчелл не было еще и двадцати, и это был ее первый такой
длительный полет. Она была подругой футбольной звезды Дональда Мак-Фея,
сидевшего рядом с ней. Он был очень горд, так как никто из команды не взял с
собой жену или подругу. Сандра отправилась в путь не затем, чтобы воодушевлять
своего друга или больше понравиться ему. Она была певицей, и ее пригласили на
несколько гастрольных концертов в Африку. Время шло. Они все еще ждали
разрешения на взлет.
– Волнуешься? – спросил Дональд и сжал ее
руку.
– Я не знаю ничего о Саламба, но готова
спорить: там все не так, как в Инверклайде, – ответила Сандра.
Они познакомились три месяца тому назад в
Инверклайде, где она выступала в клубе «Блю Сирен» – единственном очаге света в
маленьком грязном городишке между заброшенными угольными шахтами и
сталелитейными заводами долины Клайда. Времена были тяжелыми, и люди искали
приюта, где они могли бы расслабиться, слушая музыку, где было бы светло и
весело. Билл Обен арендовал заброшенный паб пивоварни и создал клуб «Блю
Сирен». Конечно, это был не Лас-Вегас. В одном зале подавали пиво и сандвичи с
ветчиной. Там царили нравы рабочей среды. В ресторане же подавали приличную еду
с французским вином, там танцевали и развлекались. Вскоре клуб «Блю Сирен» стал
процветать. При малой конкуренции в Инверклайде этому никто не удивлялся.
Альтернативой был только клуб футболистов. И
хотя футбольный клуб высоко ценился в глазах его фанатов, между ним и «Блю
Сирен» не было соперничества: первый привлекал посетителей днем, а второй –
ночью.
Сандра живо вспомнила тот вечер. Шел дождь.
Когда распахнулась дверь ресторана, она как раз расстегивала свой дождевик.
Казалось, вечер будет спокойным, за столиками сидело не больше 12 человек, а на
танцевальной площадке никого не было. Она поднялась наверх, в гардеробную, и
надела черное с блестками шифоновое платье и посеребренные туфли в стиле
пятидесятых годов.
Сандра не была старомодной. Живая голубоглазая
блондинка, которую интересовали тяжелый рок и роликовые коньки, она знала, что
любит публика и чего не любит. Слишком много девушек пытались петь под гитару
новейшие шлягеры, но Сандра была себе на уме. Догадываясь, что ей не стать
второй Анни Леннокс, она сохраняла свою внешность фарфоровой куколки и пела
чувствительные блюзы и зонги.
Когда в тот вечер Билл постучал в дверь и
напомнил о ее выступлении, она взяла саксофон, поправила прическу, посмотрелась
в зеркало и, довольная собой, поспешила вниз.
Оба официанта сновали между столиками и не
обращали на нее внимания. Позади стоял рояль, рядом – ее микрофон. Фредди
Хоукинс, пианист, наигрывал мелодию. Она посмотрела на публику. Это были
постоянные гости: деловые люди, которые заключали сделки, какие-то торговцы,
которые, вероятно, праздновали здесь день рождения. За одним столиком сидели
четверо молодых мужчин, которые не вписывались в общую картину. «Как они попали
сюда?»– подумала Сандра, готовясь к первой песне.
Свет приглушили. Фредди начал играть нежную
мелодию.
«Усталая старая луна,
Ленивая старая луна,
Приведи назад моего любовника,
Моего мужчину,
Чтобы он побыстрее был со мной…»
Она прошептала эти слова в микрофон с таким
чувством, будто какая-то волшебная сила могла превратить их в ее любовника из
мечты. За столами стало тихо, все головы повернулись к ней. Музыка молила о
любви:
«В этот момент все влюблены в меня,
Мое обаяние влечет ко мне…
О, позволь это мне! Только ему и мне,
Ленивая старая луна… нам вместе…»
Она посмотрела на стол с четырьмя молодыми
людьми. Один из них, красивый стройный парень, смотрел на нее большими глазами,
словно хотел проглотить. «Боже, – подумала она, – он ведь еще совсем зеленый».
В конце песни Фредди исполнил вариации на тему, чтобы дать ей время взять
саксофон и присоединиться к нему.
Гости, не занятые едой и питьем, аплодировали
ей. Больше всех рукоплескали молодые люди, которых заворожили ее хрипловатый
голос и детская внешность. Особенно темноволосый парень. Она подарила ему
улыбку и повернулась к Фредди, чтобы начать новую песню, менее чувствительную,
с меланхолическим концом:
«Мой мужчина ушел прочь,
Покинул меня, такую нежную!
Мой мир весь в его мире,
Не знаю, что я должна делать…»
Ее голос больше был похож на стон. Фредди
подчеркивал роялем это отчаяние, а последний вздох издавал ее саксофон.
Песня удалась. Тишина, которая последовала за
ней, была более значительной, чем аплодисменты потом. Она поклонилась и, когда
снова зажегся свет, пошла между столиками к выходу. Сандра была уже почти у
дверей, а темноволосый молодой человек все еще аплодировал ей.
В гардеробной она положила в сторону саксофон
и освежилась у умывальника. Собралась переодеться, когда вдруг постучали в
дверь.
– Это я, Билл. Можно войти?
– Конечно.
Он вошел и с восхищением посмотрел на нее.
– Ты сегодня была особенно хороша! Все прошло
отлично.
– Спасибо, Билл. Ты мне хочешь еще что-то
сказать?
– Внизу тебя ждет молодой человек, он хочет
угостить тебя шампанским.
– Ах, Билл, я устала. Это обязательно?
– Сандра, мы не каждый день продаем здесь
шампанское…
Конечно, он был прав. Она пожала плечами и
последовала за ним вниз. Все четверо молодых людей ждали ее, но темноволосый
подвинул ей стул и приветствовал первым.
– Сэнди, вы неотразимы. Можно мне называть вас
– Сэнди?
Прежде чем она успела что-то сказать, он
выпалил:
– Меня зовут Дональд Мак-Фей, а эти ребята
собрались здесь, чтобы отпраздновать мою удачу. Ваше выступление было вершиной
вечера. Не правда ли, ребята?
Сандра рассматривала своего почитателя. Он был
небольшим, но очень мускулистым и, казалось, обладал огромной внутренней силой.
Его глаза находились все время в движении, точно не могли позволить себе покоя.
– А кто ваши друзья?
– О, это мои коллеги по работе. – Дональд
махнул им рукой, и они тут же попрощались.
– Я вас здесь раньше не видела, – улыбнулась
Сандра. – Что же вы празднуете?
