Глава 2
Певица и поклонники
Утречком, после завтрака, выехали в Грозный – на самом что
ни на есть прозаическом грузовике с брезентовым верхом, благодаря этой своей
прозаичности не привлекавшем никакого внимания на дороге, где разъезжали в
основном именно такие, да еще заправщики и БТР. Иногда попадались разноцветные
легковушки, но они-то как раз казались на здешних дорогах чем-то инородным,
странным, не имевшим права и оснований тут быть…
Дорога была – ухаб на ухабе сидит и ухабом погоняет. Зато
человек понимающий прямо-таки отдыхал душой: во-первых, для дождей,
превративших бы всю округу в липкое месиво, было еще рано, лучше сухие ухабы,
чем море грязи; во-вторых, глаз радовало окружающее редколесье,
просматривавшееся буквально насквозь на многие десятки метров. Середина марта,
а потому – ни единого листочка. Очень скоро, через какие-то недели, этим голым
корявым зарослям предстояло превратиться в густую «зеленку», что значительно
осложняло жизнь военному народу, заранее представлявшему, сколько вооруженной
сволочи будет разгуливать по лесам с самыми гнусными намерениями…
Впрочем, это еще не означало, что можно расслабиться
стопроцентно. Следовало в оба глаза следить за голыми кронами ближайших к
дороге деревьев – в последнее время душманы повадились цеплять фугасы как раз в
ветвях, рассчитывая на то, что сверху никто опасности и не ждет. Из ветвей
свешивается почти незаметный проводочек, и стоит его коснуться тенту машины,
башне «бэхи», да просто башке примостившегося на броне бойца… Надо сказать, в
первое время задумка достигла результата, но, познакомившись с новинкой, народ
стал бдительнее, и подрывов теперь гораздо меньше. А можно еще, подкопав
асфальтовое покрытие с одной стороны, а то и с двух, засунуть фугас туда,
кропотливо уничтожив все следы, – это тоже не сахар…
Под самым городом легковушки стали попадаться чаще – в
Грозный понемногу возвращались жители. Грузовик никакого внимания не привлекал,
да, собственно, в кузове и не было никакого отряда «Вымпел». Там, подпрыгивая
на железных неудобных лавочках, ехало довольно-таки странное сборище,
несомненно, имевшее отношение к федеральным силам, но со стороны, хоть ты его
три часа обозревай, ничем не выдававшее своей принадлежности к самому крутому
спецназу страны.
Капитан Курловский, еще вчера объявивший, что нынче он будет
ментом, восседал в застиранном серо-белом милицейском камуфляже. Точно так были
облачены и Костя с Сергеем, имевшие в карманах натуральные «мурки» –
удостоверения МУРа, сиречь документы прикрытия, если выражаться официальным
языком. Гера по кличке Краб и четверо остальных были, в общем, непонятно кто –
старенький камуфляж и тельняшки опознавательными знаками служить не могли,
являя собою сугубую банальность.
Одним словом, подобных компаний, именно так одетых, по
городу и прилегающим окрестностям разъезжало немерено. Единственное исключение
представляла собою лейтенант Катя, в данный момент ничуть не напоминавшая ни
лейтенанта женского пола, ни опера ФСБ, – но и она ничем не выдавала
служебной принадлежности, скорее наоборот…
Въезд в город. Первое, что бросается в глаза, –
огромная зеленая надпись на стене из бетонных блоков: ЗДЕСЬ БЫЛ КРАСНОЯРСКИЙ
ОМОН. Сибирячки отметились.
А самого-то города и не было, собственно. Было лишь то, что
от него осталось после двух штурмов, в которых сидящие в кузове принимали самое
активное участие. Пожалуй что, груды развалин смотрелись даже как-то
прозаичнее, что ли, – гораздо более жутко выглядели те дома, что оказались
задетыми лишь самую малость… Обычная «хрущевка» – но на уровне третьего этажа
на месте парочки окон зияет нелепая дыра. И так далее, и тому подобное. Каждому
нашлось бы что припомнить, но если постоянно держать такое в голове, начнут
гореть нервные клетки, а потому никто и не стремился прокручивать в памяти как
впечатления четырехлетней давности, так и совсем свежие, этого года, ну их к
черту, откровенно говоря…
В глубине души они и впрямь чувствовали себя словно на
другой планете. Штатский народ, шлявшийся там и сям, был им насквозь чужим,
непонятным даже более, чем возможные инопланетяне. Даже если понимаешь умом,
что весь народ как таковой бандитской шайкой быть не может, сердце рассудку
всегда противоречит: именно этот народ в лице своих худших представителей палит
в спину по ночам, а то и средь бела дня, именно с ними пришлось возиться так долго
и тягостно, что конца до сих пор не видно. И невозможно определить, кто из этих
вот, при свете дня совершенно мирных обывателей с наступлением темноты возьмет
какую-нибудь стрелялку и выйдет на охоту. А потому ум и сердце в вечном
противоречии: вот он, небритый, в турецкой кожанке и черной шляпе, провожает
тебя по-азиатски загадочным взглядом, и пойми поди, что у него за душой, где он
был в строго конкретные исторические периоды, что держал в руках и не мечтает
ли сейчас засадить тебе в затылок пригоршню свинца в медной оболочке. Тяжкое
это предприятие – гражданская война…
Свернули налево, проехали еще немного и остановились перед
высоченными железными воротами, щедро издырявленными пулями еще в прошлую
кампанию, когда это место сначала штурмовали ихние, а потом их вышибали наши, а
потом…
Грузовик остановился посреди двора, надежно скрытого
высокими стенами от окружающего мира.
– Посидите пока, – распорядился майор Влад. –
Я быстренько…
И направился в жилой модуль, где обитал полковник Будим,
командовавший здешним отрядом МЧС, где они в данный момент и оказались. Внутри
имела место некоторая суета, касавшаяся в первую очередь уборки и наведения
благолепия, что определенно сулило скорый визит начальства.
Так оно и оказалось. На вопрос мимоходом один из знакомых
докторов поведал:
– Большой босс ожидается. Зам Самого Главного. А
большие боссы пустых бутылок не любят, мы все должны ревностно и романтично
выглядеть и примером служить для подрастающего поколения…
Что майору, конечно, было насквозь знакомо. Генералы пустых
бутылок крайне не одобряют, ни в каком случае, особенно когда нагрянут из
столицы с видом громовержцев. Хотя, если откровенно, без водочки здесь трудно,
никто не пьянствует, но и трезвым никто не остается – ее, родимую, употребляют,
именно так, в виде лекарства, в таких дозах, что не позволяют ни охмелеть, ни
быть трезвым. Человек постоянно пребывает в несколько измененном состоянии
сознания, вот и все. Дольше крыша останется несъехавшей…
– Привет, Будим, – сказал майор, присаживаясь за
стол в комнатушке с матерчатыми стенками.
– Здорово, – сказал Будим. – А я чаю как раз
заварил. Водки не обещаю, генерал с минуты на минуту пожалуют…
– Чай – вещь тоже полезная… Будим, дашь «уазик»?
Позарез нужно. У меня тут дела, грузовик не вполне соответствует, а ничего
другого в Ханкале достать не удалось, сам понимаешь…
– Дам, что с тобой сделаешь, – подумав, кивнул
Будим. – Только смотри, на фугасы не наезжайте.
– Да уж постараюсь…
