– Странно, – спокойно заметил Доминик. – Я-то думал, мы здесь потому, что Мэдлин Гилберн хочет показать, что она стала взрослой, разумной женщиной.
Мэдлин повернулась и отошла от него. Оставшуюся часть вечера она играла роль гостеприимной хозяйки, и никто, даже Доминик, не смог бы придраться к ней.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Согласен, мне не хватает великодушия, чтобы признать твою правоту. Но я поражен, – говорил Доминик несколько часов спустя, когда Мэдлин смогла наконец перевести дух и немного расслабиться, наслаждаясь успехом задуманного мероприятия.
Лишь одна сцена едва не окончилась ссорой. По иронии судьбы, это случилось, когда они уже собирались ехать к Престонам и Мэдлин обнаружила, что оставила в комнате накидку.
– Я принесу, – предложил Перри и уже направился к лестнице, потом остановился и спросил: – Черная бархатная накидка, которая лежит на кресле?
– Да, – с улыбкой ответила Мэдлин. Она повернулась и поймала взгляд Доминика, в упор смотревшего на нее. Потом Доминик посмотрел наверх. Мэдлин поняла, о чем он подумал, и краска стыда залила ее лицо. Невольно вздернулся подбородок и в глазах засветился вызов в ответ на его немой вопрос: почему Перри так хорошо знаком с ее спальней? Доминик ничего не сказал, но презрение его было очевидно.
Вернулся Перри с накидкой и, прежде чем набросить ее на плечи, ласково коснулся губами ее шеи. Доминик отвернулся. Чуткий Перри уловил его движение и, довольный собой, взглянул на Мэдлин, давая ей понять, что сделал это нарочно.
– Глупец, – тихо сказала Мэдлин.
– Он весь кипит, – хихикнул Перри.
– Повторяю, ты глупец.
Перри засмеялся и обнял Мэдлин за плечи. Они вышли из дома. Доминик увидел их, демонстративно повернул Диану лицом к себе и поцеловал в губы.
Мэдлин замерла. Рука Перри по-прежнему лежала у нее на плечах.
– Мне очень жаль, – пробормотал Перри. – Я виноват.
– Пойдем, – только и смогла выдавить из себя Мэдлин. Внутри у нее все дрожало. Они подошли к машине, Мэдлин села на заднее сиденье красного «лотуса», чтобы в полумраке салона не было видно ее лица, и тщетно пыталась взять себя в руки.
Они поехали к Престонам на двух машинах, в одной машине – Доминик и Диана, остальные – в машине Перри. Пока добрались, было уже поздно. Доминик и Диана ждали их у входа. Диана куталась в меховую накидку – апрельский вечер был холодным.
– Чем мерзнуть, вошли бы в дом, – шутливо заметил Перри.
– Сегодня вечером мы должны быть солидарны во всем. – Доминик перевел холодный взгляд на Мэдлин. – Не так ли, дорогая?
– Да, – согласилась она и глубоко вздохнула для храбрости.
– Я не понял, с этим вечером связано что– то важное? – язвительно спросил Форман.
– Нет, нет, ничего, – быстро сказала Вики, и все шестеро вошли в дом.
Их появление было хорошо подготовлено и произвело впечатление. Все поняли, что Мэдлин Гилберн и Доминик Стентон, очевидно, приехали вместе, но каждый со своим спутником. Форман посмотрел на удивленные лица гостей, потом на Вики, которая старалась выглядеть беззаботно, однако так крепко вцепилась в его руку, что ногти почти впились в кожу.
– Я ничего не понимаю, – тихо сказал Форман. – Мне кажется, волнение связано с двумя парами в нашей компании, – предположил он.
– Вы не знаете? – удивленно посмотрела на него Вики. – Я думала, Перри вам все объяснил.
– Нет, нет, ничего, – насмешливо повторил Форман ее торопливый ответ.
– Это длинная история, – шепнула Вики. К ним приближались озабоченные хозяева. – Потом расскажу.
– Ты оказалась прекрасным режиссером, – с сожалением признал Доминик.
Щеки Мэдлин раскраснелись, глаза блестели. Успех был полный! В углу зала ее родители беседовали с родителями Доминика. Сначала они были сдержанны, но потом признали очевидную глупость ссоры, которую их дети так явно игнорировали.
Мэдлин провела всю компанию по залу, держа себя с тактом и очарованием настоящей светской дамы. Она знакомила гостей, болтала, смеялась, постоянно контролируя себя и точно зная, каким будет следующий жест.
У многоопытной Ди Мэдлин научилась дипломатии. Она попросила Перри пригласить на танец Луизу, Доминик должен был танцевать со своей матерью, Вики – со своим отцом. Форман пригласил Диану. Самой Мэдлин достался собственный отец. Когда танец кончился, все подошли к Нине, наблюдавшей за танцующими широко раскрытыми глазами. Жених стоял рядом.
– Итак, мне не придется падать ниц. Какая жалость! – Доминик вздохнул. – Я уже предвкушал это.
– Как видишь, крайние меры оказались лишними. – Мэдлин повернулась к нему, ее лицо пылало. – Я все организовала без…
– Без намека на самый легкий флирт со мной, – закончил Доминик, демонстрируя крайнюю удрученность. – И все эти милые люди лишились интересного зрелища, на которое рассчитывали: ведь Мэдлин Гилберн вернулась домой.
– Вики прямо сияет, – напомнила Мэдлин о главной цели.
Доминик посмотрел в ту сторону, где стояла Вики, оживленно беседующая с Форманом.
– Бедняга, – пробормотал он. – Думаю, она засыпала его сведениями об индексах и Японской фондовой бирже.
– Доминик! – с упреком воскликнула Мэдлин. Он рассмеялся – он не хотел сказать ничего плохого о сестре. – А где твоя Снежная королева? – спросила Мэдлин. Ей хотелось, чтобы он отошел: на них уже начинали обращать внимание.
– Я покинул ее ради черноволосой языческой богини. А где твой преданный поклонник?
– Танцует с твоей Снежной королевой. По глазам Доминика она поняла, что он видел их.
– Пойдем, – Доминик коснулся ее руки. – Давай тоже потанцуем.
– Но я не хочу танцевать с тобой, – запротестовала Мэдлин.
– Хочешь, конечно, – настаивал Доминик. – Ты же не собираешься все испортить. Знаешь, – добавил он, – уже все заметили, что ты танцевала со всеми мужчинами из нашей компании, кроме меня.
Побежденная, она позволила себя обнять. Доминик крепко держал ее, его рука скользнула по спине вниз. Они были красивой парой, как и четыре года назад. Он повел ее в танце под чарующую музыку Гершвина.
– Знаешь, сегодня ты самая красивая женщина в этой комнате, – вдруг сказал Доминик. Мэдлин с изумлением взглянула на него. – Раньше ты тоже была красива, но теперь… – Он вздохнул, и ее ресницы задрожали. – Может быть, хорошо, что ты провела несколько лет с Ди, ты научилась вести себя. Теперь, когда ты держишь себя в руках, ты гораздо опаснее, чем прежняя Мэдлин. В той все понятно…
– Опаснее? – повторила Мэдлин, не уверенная, что это определение ей польстило.
– Да. – Он вдруг стал серьезным. – Все красивые женщины опасны, но ты, Мэдлин, ты смертельно опасна.
