– Ну… в жизни случается всякое, –
обтекаемо ответила я, – порой самые фантастические предположения
оказываются правдой.
– Зоя жива! Она вернется ко мне!
Непременно!
Я встала и обняла Крон за плечи.
– Давай договоримся об одном: ты спокойно
выслушаешь то, что я сумею узнать.
Ия откинулась на спинку стула, ее глаза из
голубых стали темно-синими, а губы побелели.
– Если выяснится, что фото – жестокий
розыгрыш, – через силу продолжила я, – тебе придется во второй раз
похоронить Зою.
– Полагаешь, некто до такой степени
ненавидит меня?
– Согласись, – сказала я, –
медальон может быть просто похожим на Зоин. Я поеду в поликлинику и потолкую с
врачом, очень осторожно выясню, откуда у нее драгоценность. Можешь дать мне
свой телефон? Не номер, а аппарат.
– Бери, только зачем?
– У меня есть приятель, отличный эксперт,
попрошу его изучить фото, пусть определит, один ли человек на снимке и у тебя в
мобильнике.
– А он не может ошибиться? – напряглась
Ия.
– Нет, Федор специалист высокого
класса, – заверила я, – если он скажет: это фотомонтаж, начнем искать
человека, которому ты досадила. Кстати, перебери мысленно знакомых,
подчиненных, есть ли среди них обиженные госпожой Крон или завистники.
– А если эксперт подтвердит, что на
постели сидит Зоя, тогда как?
Я откашлялась и решительно ответила:
– Тогда придется признать существование
загробной жизни и уйти в монастырь замаливать грехи. Ладно, хватит заниматься
ерундой. Как, ты сказала, зовут врача с медальоном? А заодно назови координаты
Аллочки, лучшей подруги Зои.
– Ирина Львовна Мячина заведует
терапевтическим отделением в поликлинике, где мы с тобой познакомились, –
выдавила из себя Ия, – а Аллочкин телефон легко запомнить, он из
одинаковых цифр…
Глава 7
Сев в машину, я позвонила Федору, о котором
упоминала в разговоре с Крон, и, о чудо, моментально услышала покашливание и
глухой голос:
– Слушаю, Бологоев!
– Ой, Феденька, ты на работе!
– Привет, Лампа, – вновь закашлял
приятель.
– Ты просто быстроухий олень! Сразу
узнаешь человека! – восхитилась я. Потом, решив, что кашу маслом не
испортить, добавила: – Настоящий профессионал.
– Понимаешь, Романова, – засмеялся
эксперт, – в Москве найдется мало людей, которые звонят тебе на службу, а
затем начинают удивляться, обнаружив разыскиваемый объект в рабочем кабинете.
Это нелогично! Вот набери ты номер зоопарка и услышь мой нежный голосок, тут
твое изумление было бы понятно.
– Очень даже логично, – возразила
я, – ты вполне мог быть на выезде.
– А перл про быстроухого оленя? –
хмыкнул Федя. – Сильное заявление! Назови еще хоть одну блондинку,
способную на подобное высказывание.
Я решила не обращать внимания на зубоскальство
Бологоева.
– Федюнчик, окажи любезность, помоги!
– Опять разбирать чьи-нибудь каракули?
Уволь! Я занят по горло, – решил избавиться от меня эксперт.
– Нет-нет, речь идет вовсе не о моих
служебных делах, – пустилась я на хитрость, – Вовка заболел.
– Костин? – встревожился
Федор. – Что с ним?
Я на секунду замялась. Не очень-то красиво ставить
в известность о проблемах майора его сослуживца, но мне на самом деле требуется
проконсультироваться у специалиста, показать ему результаты УЗИ, а Катя уехала
в командировку, связи с ней нет.
– Отвечай немедленно, – потребовал
Федя, – не молчи!
Я приняла решение.
– Можно я приеду? По телефону не сумею
описать проблему, у меня при себе его УЗИ и анализ крови.
– Давай, – без лишних колебаний
приказал Бологоев.
– Закажи пропуск и никому не говори о
моем приходе.
– Лучше поторопись, Мата Хари, –
отозвался Федор. – Да не заходи в общую комнату, встретимся в тридцать
пятой.
Когда Бологоев увидел листок с черно-белыми
пятнами, он цокнул языком.
– Это не УЗИ.
– А что? – удивилась я. – Врач
сказал, Вовку просветили аппаратом.
– Умных машинок, при помощи которых
теперь, на беду, можно изучить больного со всех сторон, напридумывали
много, – нараспев пробубнил Федор, уставившись в непонятное мне сочетание
линий.
– Врач сказал, что делали именно УЗИ.
– Угу, ясненько, – закивал
Бологоев. – Ну, таперича колись! Зачем Костин поперся к коновалу?
Я изложила историю про тошноту и боль в
желудке, Федор прищурился.
– Интересное кино.
– Так плохо? – испугалась я.
– Ваще, блин.
– Онкология?! – помертвела я.
– Ага, была, – закивал
Бологоев. – Судя по представленному тобой материалу, объекту изучения
хреновее некуда.
– Он умрет?!
– Ну, подобный поворот событий
неудивителен, рано или поздно все мы в ящик сыграем, – равнодушно сообщил
Федька, взял со стола булочку, откусил от нее, потом, спохватившись, протянул
мне остатки плюшки. – Хочешь? Угощайся!
– Как ты можешь есть? – взвыла я.
– Так проголодался же, – пояснил
эксперт.
– Вовка одной ногой в могиле, а ты… Хорош
друг!
Бологоев запихнул в рот вторую половину булки и,
быстро проглотив, заявил:
– Некоторые наблюдения вкупе с
определенными размышлениями позволяют сделать выводы, косвенно указывающие на
относительно стабильное состояние здоровья майора Костина.
– Ты можешь говорить по-человечески?
– Разве я лаю как собака? – хмыкнул
Федька и схватил с подоконника бутылку воды.
– Издеваешься?
