Даже не глядя на него, она знала, когда запись закончилась. Энджи подождала, пока он опустит трубку.
— Я оставила это как доказательство. На случай, если мне придется подвергнуться унижению и предоставить ее своим адвокатам как причину нашего раз… Если ты хочешь удалить запись, — прервала она саму себя, увидев, как Роке лихорадочно принялся нажимать кнопки телефона, — вынуждена тебя разочаровать, поставив в известность, что я сделала много копий.
— Энджи…
— Как ты сказал, — перебила она его, — мы делаем это, опоздав на целый год.
Забрав у него телефон, она развернулась и направилась прочь от него.
— Но она врет, — запротестовал Роке. — Это имело место только в ее больном воображении.
— Думаю, теперь это не имеет никакого значения. — Энджи положила телефон обратно на кучу вещей, которые вытряхнула из своей сумки. — Если ты говоришь правду, ты только что получил возможность расплатиться со мной. Если Надя говорит правду, я полагаю, что получила свою возможность расплатиться с тобой, когда выбросила тебя из своей жизни.
Сложив руки на груди, она повернулась к нему. Он выглядел… потрясенным. Может быть, даже немного побледневшим. Куда подевалась вся его заносчивость и высокомерие? Но Энджи почему-то не обрадовалась.
— И теперь ты вернулась…
Энджи нахмурилась, потому что ей не понравилось, как он это сказал. Ей показалось, что он скорее размышляет вслух, чем обращается к ней. Он заморгал, как будто пытался сфокусироваться.
— Знаешь что, Энджи? Мне стыдно за тебя!
Такой неожиданный поворот поверг ее в изумление.
Роке развернулся и собрался выйти из комнаты, но передумал и снова повернулся к ней.
— Я твой муж! Но ты предпочла поверить этому! — Он бросил презрительный взгляд на ее телефон. — Ты поверила бредням этого ничтожества, этой дряни, которая хотела поссорить нас, но не дала мне права объясниться и защитить свою честь!
— Я читала газеты…
— И получила это дурацкое сообщение, которое, судя по всему, ты носишь с тех пор, как власяницу, в знак своего смирения!
Энджи побледнела, потому что услышала правду в его словах.
— Но ты ведь сам сказал, что найдешь кого-нибудь, кто займет мое место. Ты…
— А ты все равно сделала выбор в пользу своего брата.
— Я передумала и вернулась обратно…
— Какое совпадение, — грубо оборвал ее Роке. — Ты передумала, и это было твое право… Так же как и мое. Я тоже мог передумать искать тебе замену.
— Как неоригинально, — презрительно бросила Энджи. — Я собственными глазами видела, как ты ее целовал!
— Признаю, — спокойно ответил он. — Да, здесь я виноват. Но ты ведь тоже проделала половину пути, прежде чем передумать и вернуться обратно.
Потрясенная, Энджи замолчала, отчетливо увидев параллельность их поступков. Роке говорил, что он принялся исполнять свою угрозу, но, поцеловав Надю, изменил свое решение. Он передумал заходить дальше.
Ее губы задрожали, а руки безвольно опустились вдоль тела. Она пыталась найти какую-то зацепку, чтобы обвинить его и оправдать себя, но ничего не нашла.
Словно догадавшись об этом, Роке кивнул, еще раз с отвращением посмотрел на ее телефон и вышел из комнаты.
Энджи не могла пошевелиться. Ее как будто окатили ледяной водой.
Неужели он говорил правду?
Она не могла смириться с тем, что Роке вот так запросто разрушил ее абсолютную веру в ее собственную версию произошедшего. Столько времени она была уверена в своей правоте. Ей просто необходимо найти хоть какую-то брешь в его доспехах, а иначе правда окажется на стороне Роке!
Он ничуть не сомневался по поводу сообщения Нади, за которое Энджи на самом деле ухватилась, как за какую-то власяницу покаяния. Ее пробирал озноб. Она схватила телефон и быстро удалила сообщение Нади, а потом швырнула телефон подальше от себя, как будто он обжигал ей пальцы.
Она услышала звук за хлопнувшейся двери, которая вела к выходу из их апартаментов.
Энджи осталась одна, терзаемая обидой. Он ушел, чтобы выплеснуть свой гнев на второй половине дома. Сначала она хотела броситься за ним вдогонку, но потом благоразумие взяло верх, и она решила дать ему время успокоиться.
Им двоим нужно было время, чтобы остыть.
В довершение всего в поисках своей ночной сорочки она открыла не тот ящик, и ее взгляд упал на белую оберточную бумагу, в которой находилось что-то очень мягкое. К свертку был аккуратно прикреплен красиво подписанный ярлычок.
«Первая шаль моего ребенка. Сделано Анджелиной де Кальвос», — прочитала она, и ее сердце болезненно сжалось…
Дрожащими руками она потянулась к свертку, осторожно взяла его и положила на комод сверху. Она не хотела смотреть, что внутри. Ей казалось, что, если она сделает это, ее сердце просто-напросто не выдержит. Но, постояв так несколько секунд, она принялась аккуратно разворачивать бумагу и потом остановилась, чувствуя, как оцепенение сковывает все ее тело.
Наполовину законченная, связанная из тончайшей белоснежной пряжи шаль была ее первым изделием, связанным крючком. Она потратила много часов, аккуратно сплетая красивый кружевной узор, чтобы потом снова расплести кусок, когда понимала, что где-то допустила ошибку.
Энджи увидела себя, сидящей, поджав ноги к груди, в потрепанном кресле в крошечном коттедже в Котсуолде, куда ее отправила Карла, когда Энджи искала прибежища, чтобы спрятаться от назойливых репортеров.
«И от Роке», — добавила мысленно Энджи, нежно прикасаясь к мягкой пряже. Коттедж принадлежал незамужней тетушке Карлы, которая унаследовала его после ее смерти, но редко туда приезжала. Карла называла этот дом «капиталовложением». Для Энджи он стал прибежищем, местом, где можно было укрыться от посторонних любопытных глаз, пока она зализывала раны и вскармливала крошечную жизнь, растущую в ее лоне. В серванте она нашла крючки, нитки, пряжу и узоры для вязания. Энджи решила попробовать, получится ли у нее вязание крючком.
— Дорогуша, это не самая лучшая терапия, — насмешливо заметила Карла, когда однажды позвонила ей, чтобы узнать, как обстоят дела. — Вижу, материнские инстинкты дают о себе знать. Тебе следует вернуться в реальный мир, пока ты не превратилась в одну из этих ужасных, похожих на мумии, дурно одетых женщин. У меня найдется работа для любой беременной модели…
Энджи грустно подумала, что для нее работы не нашлось. Через неделю после этого разговора с Карлой она попала в больницу с угрозой выкидыша. Ей прописали постельный режим. Но месяц спустя это все равно случилось. Никто не мог назвать настоящую причину, кроме той, которая гласила, что в жизни всякое случается.
Роке даже не подозревал, что она была беременна. Она сама узнала об этом через несколько недель после того, как их брак распался. Она ничего не сказала даже своему брату. Об этом знала только Карла и доктор, у которого Энджи наблюдалась. После того как все закончилось, она была только рада, что держала все в секрете.
