Сандро полуобернулся к ней, и вид его благородного профиля на фоне окна вызвал в ней новое смятение чувств.
– Если я дам тебе денег, – спросил он, – что тогда?
– Я отдам ему долг.
Джоанна не стала обещать, что отдаст долг и Сандро, потому что оба они прекрасно знали: чтобы расплатиться, ей пришлось бы работать годы.
– И ты больше не будешь на него работать?
– Конечно! – Ей казалось, это так очевидно. – Я видеть не могу больше ни его поганый клуб, ни его самого!
– А игра? – настаивал Сандро, не убежденный ее пылом. – Играть ты тоже прекратишь?
– Конечно, – повторила она, шокированная одним предположением, что он считает ее способной попасть в ту же ловушку вновь. Он что, считает ее полной дурой?
– Здесь не бывает никаких «конечно», – вздохнул он. – Игра затягивает. Раз уж ты однажды ввязалась в нее, чтобы выпутаться из денежных трудностей, где гарантия, что, когда опять наступят тяжелые времена, ты не начнешь все по новой? – Он развернулся к ней, и ледяное выражение его лица испугало ее. – Что будет дальше? Ты снова заставишь себя просить меня, а я буду платить снова и снова, пока ты, наконец, не вгонишь-таки себя в эту бездонную шахту, из которой так стараешься выбраться?
Она вздрогнула от ужаса, услышав от него о шахте. Откуда он знает? Откуда он знает о черной шахте, в которую Джоанна смотрела день за днем, видя, как она становится ближе и ближе, шире и шире, грозя наконец поглотить ее?
– Я так понимаю, что ты отказываешься помочь? – выдохнула Джоанна жалким голосом, который просто взъярил его.
– Черт возьми, Джоанна! Я не отказываюсь помочь! – взорвался он. – Но я был бы полным дураком, если б не потребовал никаких гарантий, что это не повторится!
– Клянусь, что не повторится, – с готовностью пообещала она.
Но было очевидно, что ему этого не достаточно. То, как затвердел его рот, и жест, которым он устало провел рукой по волосам, ясно сказали Джоанне, что он ни в грош не ставит ее слова.
Страх пробежал по ее позвоночнику, знакомое ощущение дурноты подступило к горлу. Она смотрела, как он замкнулся, и в ужасе понимала, что надежда умирает.
Сандро тяжело вздохнул, как человек, который берется за дело, с которым не хотел бы иметь ничего общего, и коротко произнес:
– Скажи мне его фамилию и название клуба.
– Зачем? – встревожилась она еще сильнее. – Что… что ты затеял?
Сандро не удостоил ее ответом, но глаза его, встретившись с ее взглядом, сказали ей ясно: он не собирается верить ее обещаниям, не считает ее способной справиться с собственными проблемами, ему приходится брать все на себя. Господи, он пойдет в этот клуб, увидит, в каком месте она работала и играла, увидит, на какого человека она там работала и кому задолжала!.. Джоанна не была готова к его презрению – она не желала, чтобы он видел все.
– Ну, давай же, Джоанна, – мрачно сказал он. – Сама говорила, что не желаешь больше видеть этого человека и это место, так докажи. Дай мне всю необходимую информацию, и я улажу все за тебя.
Видя, что она все так же стоит, не проронив ни слова, Сандро добавил очень мягко:
– Или я не дам тебе ни пенни.
Джоанна поняла, что ей некуда деваться. Она назвала необходимые сведения, почти не дыша, и видела, как каменеет его лицо по мере узнавания известных низких имен и злачных мест, в которых обретались последние из последних.
Видя, с каким отвращением он смотрит на нее, Джоанна без сил опустилась на стул. Господи, она не могла возмутиться, она и сама презирала себя.
Дрожащей рукой она прикоснулась к виску: головная боль напомнила, что ей не следовало столько пить.
– Люк? – Резкий звук его голоса заставил ее поднять глаза. Он стоял с телефонной трубкой в руке. – Возьми пять тысяч фунтов из сейфа и жди меня в фойе. – Это прозвучало как команда. – И вызови двоих охранников, пусть ждут в автомобиле. Что? – голос его стал мрачнее грозы. – Нет, не для охраны, а для устрашения, черт побери!
Сандро вышел из комнаты, ни разу даже не взглянув на нее. Он скрылся где-то в глубине квартиры, а когда минут через пять вернулся, Джоанна вскочила, увидев, как он преобразился.
Он переоделся. Исчезли серые брюки, голубая рубашка с небрежно подвернутыми рукавами и распахнутым воротом. Теперь он был одет в строгий черный костюм-тройку в тончайшую полосочку, который буквально распространял ауру богатства вокруг владельца. Белоснежная рубашка и узкий ярко-красный галстук обхватывали его смуглую шею.
Но даже не это эффектное переодевание заставило Джоанну затаить дыхание. Она видела, как переменился Сандро внутренне. Теперь он казался абсолютно непроницаемым незнакомцем.
Он надел длинное черное кашемировое пальто, набросил на шею тончайший черный шерстяной шарф и натянул на свои смуглые руки с длинными сильными пальцами тонкие черные кожаные перчатки.
«Мужчина с Миссией», – подумалось Джоанне. Сандро выглядел как завоеватель, выступивший в поход, как человек, на плечи которого возложена свыше некая Миссия. Как настоящий римлянин, которому посмели перейти дорогу. Каждый дюйм его атлетического, но стройного тела выдавал скрытый до поры темперамент, готовый обрушиться на врага. Неподражаемо итальянским был высокомерный жест, которым он отбросил рукой упавшие на лоб черные волосы. Неподражаемо итальянским был даже блеск его дорогих кожаных туфель.
Весь вид его буквально кричал о власти. Он излучал опасность.
– Господи, что… что ты собрался делать? – выдохнула Джоанна.
Он даже не сразу ответил, столь напряжены были его скулы. Глаза холодны, как железо, а рот тверд, словно сталь, – так глубоко ушел он в себя, так велико было его погружение в новый для нее образ, погружение во взятую на себя Миссию. Джоанне показалось, что сердце ее готово выпрыгнуть из груди при виде его.
– Иду заплатить твой долг, – наконец проговорил он.
Так ходят не платить по долгам, а как минимум убивать кредитора. Джоанне даже захотелось рассмеяться, но не потому, что ей вдруг стало весело, а от нервной дрожи, которая родилась и забилась где-то внутри ее тела. Все происходящее – а особенно то, как выглядел и что делал Сандро, – вызывало в ней странные чувства, с которыми она уже не пыталась справиться.
– Но… но ты ведь не собираешься задираться, а, Сандро? – пролепетала Джоанна. – С ним всегда его мордовороты. Громилы, которых он держит не для переговоров, а для драк.
– Думаешь, я о себе не позабочусь? – он нехорошо усмехнулся.
Она нервно облизнула пересохшие губы, а глаза ее беспорядочно блуждали по его сильному, но изящному телу, заключенному в роскошные одежды.
– Да они тебя слопают на завтрак, – ее вердикт прозвучал категорично.
