— Пойдем, Лотти, тебе пора спать.
Услышав свое имя, девочка встрепенулась, но по привычке протянула:
— Ну можно еще чуть-чуть?
На сей раз Сара была непреклонна. Усталость и непонятное беспокойство сделали ее раздражительной.
— Сию минуту в кровать, — строго сказала она, взяв ребенка на руки.
— А где луна? — вдруг спросила Лотти, глядя в небо через ее плечо. — Разве в Италии нет луны?
Раздражение Сары мгновенно улетучилось. Луна была тайной страстью дочери, ее охранным талисманом.
— Конечно, в Италии есть луна, но она давно уже спит, закутавшись в облака. Смотри, даже звезд не видно.
— Раз на небе облака, значит, собирается дождь? — переставая хмуриться, спросила девочка.
— Не говори так, — засмеялась Анжелика, подошедшая поцеловать ее на ночь. — Мы и свадьбу решили сыграть здесь только из-за погоды. В Тоскане не бывает дождей!
Собирался дождь.
Стоя у открытого окна в кабинете, Лоренцо вдыхал запах пересохшей земли и смотрел на черное, беззвездное небо. Ночь была сухой и жаркой, но резкий порыв ветра колыхнул вершины кипарисов вдоль подъездной аллеи, предвещая перемену погоды.
Спасибо тебе, Господи, за этот дождь. Засуха длилась уже несколько месяцев. Земля потрескалась и превратилась в пыль. Альфредо израсходовал на полив сада все накопленные в бочках запасы воды. Днем из окна открывался вид на однообразно желтые, как выцветшие фотографии, склоны холма ниже палаццо Кастеллацио.
В комнате за его спиной послышался стон эротического наслаждения. Лоренцо обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как любовник его бывшей жены, склонившись над ее обнаженным телом, ласкает языком розовые соски.
«Профессионально работает», — равнодушно оценил он, глядя на большой плазменный экран над камином, где в этот момент крупным планом возникли полураскрытые от наслаждения губы Тии. Как актер Рикардо Марчелло был немногим талантливее бревна, но в эротических сценах оживал. Поэтому в только что законченном фильме с огромным бюджетом — драме о молодости итальянского ученого Галилея, жившего в семнадцатом веке, — таких сцен было больше, чем Лоренцо планировал вначале. После просмотра фильма у публики могло сложиться мнение, что Галилей был не столько отцом современной науки, сколько сексуальным гигантом и знатоком Камасутры.
Лоренцо с отвращением нажал кнопку «пауза» как раз в тот момент, когда камера начала очередное эпическое путешествие по обнаженному и усовершенствованному с помощью искусного грима телу Тии. Фильму «Вокруг Солнца» был гарантирован шумный коммерческий успех, но вместе с тем он ознаменовал полное творческое банкротство своего создателя, променявшего душу и совесть на деньги, в которых не нуждался, и славу, которой не хотел.
Он уступил Тии, умолявшей его сделать для нее этот фильм. Может, это была попытка компенсировать то, что он не мог ей дать. Он пошел ей навстречу, а в результате потерял все.
Словно чувствуя его настроение, собака проснулась, подошла, ткнулась холодным носом в руку. Крупный пес по кличке Лупо с сомнительной родословной был бесконечно предан хозяину. Почесывая шелковистое ухо, Лоренцо почувствовал, как злость уходит. Фильм стоил ему развалившегося брака, потери самоуважения, творческого вдохновения. Он стал преградой, которую надо было разрушить, чтобы снова начать жить.
Книга Френсиса Тейта лежала на столе. Он погладил ладонью потрепанную обложку. Лоренцо не расставался с маленьким томиком, перечитывая его в перерывах между работой на съемочной площадке. Он натолкнулся на нее случайно у букиниста в Блумсбери в свой первый приезд в Англию, когда работал на студии курьером и только начинал свою карьеру в кино. Бедному одинокому девятнадцатилетнему юноше книга стала утешением, и даже слово «кипарис» в ее названии звучало как далекий шепот, напоминающий о доме.
Лоренцо перелистывал пожелтевшие страницы со знакомым текстом, и в голове мелькали образы, не утратившие свежести за прошедшие двадцать лет. Фильм вряд ли мог рассчитывать на успех у широкой публики. Вероятно, он не окупит затрат на создание. Но сейчас для Лоренцо не было ничего важнее этого проекта.
Непроизвольно в мыслях он снова возвращался к той сцене с женщиной — Сарой из «Розы и короны», когда она шла по пшеничному полю, солнце играло в волосах цвета меда и золотило загорелые обнаженные руки. Для Лоренцо ее образ стал символом лирической картины, простой и честной, которую он мечтал снять.
Из книги выпал листок и, кружась, упал на пол. Это было письмо от издателя книги Тейта.
«Благодарим за Ваш интерес, но позиция г-жи Халлидей относительно экранизации книги ее отца „Дуб и кипарис“ остается неизменной. Мы поставим Вас в известность в случае, если в будущем г-жа Халлидей изменит свое решение».
Он сердито бросил томик в ящик стола и вернулся к открытому окну. Ветер усиливался, обещая скорые перемены. Лоренцо надеялся, что некая г-жа Халлидей, где бы она ни была, тоже это чувствует.
Глава 3
Сара проснулась как от толчка. Сердце бешено стучало. В последнее время она часто просыпалась на подушке мокрой от слез, но сейчас происходило что-то ужасное. Она откинула промокшее насквозь легкое одеяло. Старая майка Руперта, в которой она спала, тоже была мокрой. Ее окружала полная темнота: ночная лампа в коридоре не горела. Слышен был только шум дождя.
Ливня.
Внутри дома.
Сара соскочила с кровати, щелкнула выключателем. Никакого эффекта. Она выругалась.
— Мама, я все слышала. С тебя десять пенсов штрафа в копилку, — сонно заметила Лотти. Затем, после короткой паузы, снова прозвучал ее, на сей раз тревожный, голосок: — Мам, все промокло!
Сара сделала усилие, чтобы голос звучал спокойно, как будто холодный душ с потолка был неприятным, но вполне нормальным явлением:
— Наверное, прохудилась крыша. Давай-ка переоденем тебя в сухую пижаму и посмотрим, что случилось. — Держа Лотти за руку, она вышла в коридор и направилась, как она надеялась, в сторону лестницы.
— Давай включим свет. — Голос дочери дрожал. — Мне не нравится темнота.
— Боюсь, свет отключился из-за воды. Не волнуйся, ничего страшного не произошло. Я уверена…
В этот момент из комнаты Анжелики раздался отчаянный крик. Похоже, она только что осознала масштаб катастрофы. Дверь распахнулась, резко усилив громкость вопля:
— О господи, вставайте все! С потолка просто хлещет вода!
Услышав истерические нотки в голосе тети, Лотти крепче вцепилась в руку матери.
— Мы знаем, — стараясь унять раздражение, сказала Сара. — Чем кричать, лучше успокоиться и разобраться, что случилось.
Однако Анжелика продолжала вопить. К ней присоединилась похожая в темноте на призрак Фенелла. Обнявшись, подруги рыдали в голос.
