– Скатертью дорога, – смеется
хозяйка «Шар-тура» и спокойно уходит.
Но в машине ее спокойствие уступает место
ярости. Эвелина пересекается с Асей и заявляет:
– Значит, ты решила на меня невестку
натравить!
– Что? – пугается Ася.
Между бывшими подругами детства происходит
неприятный разговор, и Ася понимает – от Светы следует избавиться немедленно!
Чтобы отравить невестку, Ася, химик по
образованию и переводчик, совсем недавно подготовившая к печати книгу
«Королевские дворы Европы и придворные отравители», поступает оригинально. Она
пропитывает ядовитым составом тюльпаны и ставит их в комнате обреченной
невестки. Выделяясь, яд вызывает угнетение сердечной деятельности. Обнаружить
потом токсины в теле практически невозможно. Большинство медиков диагностируют
кончину от банального инфаркта. Тюльпаны быстро завянут и перестанут быть
опасными для жизни окружающих. Но букет лучше выбрасывать в перчатках, возможно
появление аллергии.
– Вот почему у меня кожа стала слезать
лохмотьями, – закричала я.
– Именно! – кивнул Вовка.
– Но с какой стати Лев Яковлевич, то есть
Петя, отрыл букет, посмотрел на него и снова забросал землей?
Вовка пожал плечами:
– Он говорит, что не делал ничего такого.
– Я очень хорошо его видела.
– А он отрицает.
– Но…
– Послушай, Лампудель, – перебил
меня Костин, – это самый несущественный момент из всего произошедшего.
Лично я абсолютно уверен, что ученый хорошо знал о всех совершенных женой поступках.
Он читал книгу «Королевские дворы Европы и придворные отравители», она лежит у
него на столе. Более того, в его библиотеке полным-полно подобных изданий: «Яды
и противоядие», «Смерть цезарей» и так далее. Я подозреваю, что вдохновителем,
так сказать, идейным руководителем спектакля был Глоткин, именно он толкал Асю
на убийства. Но слепо влюбленная в него Курочкорябская никогда не выдаст
супруга. Петр-Лева выскочит сухим из воды.
– А книга? – напомнила Юля. –
Ну та, про яды. Разве она не улика?
– Нет, конечно, – улыбнулся
Вовка, – тираж издания десять тысяч, оно свободно продается в магазинах. И
потом, если человек приобретает книгу про оружие, это не означает, что он
сейчас начнет стрелять по своим друзьям и врагам. Я, например, обожаю жюльен из
грибов, которым ленивая Лампа балует нас раз в год. Но ведь это никому не дает
повода говорить, что я начну употреблять галлюциногенные грибочки. Вам понятно?
– А капсулы с рыбьим жиром? –
напомнила я. – Меня что, тоже хотели отравить?
– Да нет пока, – скривился
Вовка, – хотя в отношении нашей семьи у Курочкорябской имелись
далекоидущие планы. Но о них позднее. Нет, ты, Лампудель, повстречалась с
обычной мошенницей. Эта Вера Ивановна втюхивает наивным особам под видом
чудо-пилюль элементарные капсулы с рыбьим жиром. По идее, ничего плохого с
покупательницей произойти не могло. Но, желая мигом похорошеть, ты слопала
слишком много «эликсира молодости» и от этого покрылась пятнами.
– Значем же «профессор» полез за
пузырьком?
– Ну… небось хотел проверить, что это
такое, и потом задать жене пару вопросов. «Академик» вообще-то хорошо слышал
все, что говорилось в доме, он боялся за себя, контролировал жену, проверял,
насколько тщательно закопан букет. Понимаешь, получив от тебя деньги за дом и
лишившись своего местожительства, «историк» начал постепенно вкладывать в
голову жены мысль: хорошо бы избавиться от Романовых. Глупое семейство
заплатило башли, переехало в коттедж и успокоилось, доверив оформление сделки
милой Асеньке. Вот если они все сейчас в результате какого-нибудь несчастья
покинут сей мир, тогда и дом останется у Глоткина, и денежки. Думаю, дело бы
обернулось для нас плохо! Но к рыбьему жиру Ася отношения не имеет!
– А откуда Вера Ивановна знает про
Белявского? – насторожилась я.
Вовка потер затылок рукой:
– Юрий Белявский, которому был задан этот
вопрос, долго мучился, а потом припомнил, что в их лаборатории когда-то
работала уборщица, выгнанная за воровство. Это оказалась Вера Ивановна. Она,
чтобы получше охмурить потенциальных покупательниц чудо-пилюль, жонглировала
словами «профессор Белявский», «лаборатория». А когда ты вдруг воскликнула:
«Белявский! Да я его знаю!», тут же сориентировалась, «позвонила ему» и сказала
тебе:
– Вам, как знакомой, велено продать со
скидкой.
Тетка вообще-то не рассчитывала слупить с тебя
триста баксов, ей и сотни было достаточно. Ясно?
– Это да, – кивнула я, – но у
меня другой вопрос.
– Какой?
– Зачем медсестра звонила Оле
Курочкорябской и сообщила той о состоянии здоровья настоящего Льва? Ольга разве
была в курсе?
Вовка хмыкнул:
– С какой стати ты решила, что сиделка
хотела поговорить с Олей?
– Ну… телефон… мобильник у нее как у
меня. Оля сидела на кухне, потом уехала на работу, аппарат она забыла!
Костин пожал плечами:
– Ты торопишься с выводами. Да, сотовый
забыла на столе, но не Ольга, а Ася. Это ей звонила тетка из Опушкова. А
госпожа Романова по ошибке схватила чужую трубку…
– Случайно! Она точь-в-точь как моя.
– …затем, по непонятной причине,
посчитала мобильный Олиным, – спокойно продолжил Костин.
– А почему Света сказала подруге, что
узнала об Оле что-то неприглядное? – спросила я.
– Ну мало ли что бывает в жизни человека,
может, что-то о ее тайном романе проведала. Света ведь ничего конкретного не
говорила, а ты решила, что злодейка – Оля, – заявил Костин. – Когда
я, занявшись этим делом, добрался до Опушкова и допросил медсестру, то велел ей
позвонить Курочкорябской, но трубку взяла Лампа, она же и явилась на зов.
Тогда я предпринял другую попытку и до отъезда
в Москву с Лампой приказал медсестре связаться с Курочкорябской, но уже сказать
той, кто подойдет к телефону: «Больной неожиданно выздоровел, пришел в себя,
вспомнил, что он Лев Яковлевич Глоткин».
– Так ты все уже знал к тому
моменту? – заорал Сережка.
– Да, – отмахнулся Костин, –
естественно. Так вот, медсестра должна была испуганно говорить: «Лев Яковлевич
собрался в Москву, он необычайно энергичен и полон сил».
– Бред, – подскочила Катя, –
любой врач поймет, что это ложь!
