Муж показывает стопку листов:
– Вот.
– Но это же Левина рукопись! –
восклицает Ася.
– Да? – прищуривается Петя. – А
я кто? Лева и есть.
– Но… нет… как же так… – растерянно
бормочет жена.
– Очень просто, – начинает злиться
Петя, – Левку давным-давно забыли. Сбарский умер, я навел справки,
впрочем, я поеду защищаться в Питер, там Глоткина никто никогда не видел.
– Не надо, – лепечет Ася, – мне
страшно.
– Молчи, дура, – рявкает
мужик, – сделала из меня ничтожество, посадила дома!
– Петенька…
– Я Лева!
– Хорошо, хорошо, милый, но…
Петя не дал жене договорить, схватил Асю за
кофточку, встряхнул и злобно прошипел:
– Заткнись, убогая! Из милости с тобой
живу! Содержу тебя и твоих детей, объедаете меня, обпиваете, денежки тратите.
Чье наследство, а? Кому оно принадлежит? Хочу стать профессором! Чтобы все меня
уважали.
– Левочка, – забормотала Ася, –
разве ж я против? Только нечестно получается…
Муж с силой толкнул жену, та, пролетев через
всю комнату, ударилась о стену, упала, да так и осталась сидеть на полу. Петр
навис над ней.
– Молчала бы, «честная»! – рявкнул
он. – Заруби себе на носу, я хочу стать великим человеком, вот она,
докторская диссертация, готовая. Станешь палки в колеса вставлять, забирай
спиногрызов и мотай из моей квартиры! Найдутся другие, преданные женщины.
Не знаю, как поступили бы вы на месте Аси.
Просто напомню, что Курочкорябская патологически любила Петю, чувство,
испытываемое ею к мужу, не поколебало ничто, с каждым годом оно становилось все
крепче, Асенька служила супругу, как преданная собака. Пес ведь не способен
рассуждать, достоин ли его хозяин обожания. Каким бы пьяным, отвратительным ни
было двуногое существо, собака будет преданно заглядывать ему в глаза. Больше
всего на свете Ася боялась остаться без Петечки, прикажи он убить детей, мать
не задумываясь придушила бы их. Такое чувство граничит с патологией, слава богу,
что его испытывают редкие женщины.
– Петяша, – залепетала Ася.
Супруг больно ткнул ее ногой:
– Я Лева, дура!
– Левушка, – дрожащим голоском
сказала Ася, – я так горжусь тобой! Докторская диссертация – это веха в
твоей жизни, ты молодец!
Лицо мерзавца озарила улыбка, Ася осторожно
встала на ноги. Больше она ни разу в жизни не ошиблась, называла мужа
исключительно Львом Яковлевичем.
Диссертацию он защитил, более того, рукописи,
складированные в шкафу, Ася отнесла в научные издательства, и они увидели свет.
К Пете пришла научная слава. И тут он внезапно повел себя на редкость хитро.
Наверное, боялся обнаружить свою несостоятельность как ученого и потому лишь
изредка появлялся на научных конференциях, всегда отказывался от членства в
каких-нибудь ученых советах, за что снискал славу очень скромного, нелюдимого
человека. Впрочем, научный мир подобными личностями не удивишь. Петя никогда не
делал докладов, обычно сидел в зале и часто слышал от выступающих коллег: «Как
это великолепно описано в книге Льва Глоткина» или «Научные труды Льва
Яковлевича – наша путеводная звезда».
Получив дозу славы, Петя возвращался домой,
валился на диван и читал обожаемые им детективы. Через некоторое время
появлялась на свет его очередная книга.
Кстати, как только Петя «начал карьеру»
ученого, он потребовал удалить из дома брата. Ася купила дом в селе Опушково,
перевезла туда Льва и поселила вместе с ним медсестру, которой платила вполне
приличную сумму. Леву доставили в деревню ночью в специально нанятой машине частной
«Скорой помощи», после укола снотворного. Ася волновалась, что Лев, увидев, где
очутился, поднимет дикий скандал, но тот словно не заметил произошедшей
метаморфозы. Проснулся, получил из рук сиделки еду, сел за стол, схватился за
ручку и ушел в свой мир. Лева был явно психически нездоров – человек, навсегда
напуганный и сломленный зоной, но сохранивший на диво четкий ум гениального
ученого. История психиатрии знает подобные примеры. Даже в учебниках
встречаются рассказы о рассеянных профессорах, не способных назвать свой
домашний адрес, но получающих тем не менее престижные премии за великие
открытия.
Глава 33
После получения наследства семья
Глоткиных-Курочкорябских зажила счастливо и обеспеченно. Этот период длился
довольно долго, но потом богиня судьбы решила наказать их и развязала мешок с
несчастьями.
Первое подстерегало их там, где никто не ждал.
Ася сдала очередную рукопись Льва, спустя месяц из издательства позвонила
научный редактор Татьяна Всеволодовна и осторожно спросила:
– Ася Михайловна, простите, Лев Яковлевич
хорошо себя чувствует?
– Да, – удивилась
Курочкорябская, – а почему вы интересуетесь?
– Ну, – стала заикаться Татьяна
Всеволодовна, – понимаете, такое дело… уж извините, у Льва Яковлевича
огромный талант, но книги не всегда даже у таких солидных ученых получаются
одинаково хорошими… Бывают порой и некие… да… ну… э…
– Не мямлите, – рявкнула Ася, –
в чем дело? Объясните нормально!
Татьяна Всеволодовна откашлялась и заявила:
– Текст несвязный, бесконечные
повторения, нет четко обоснованной позиции… В общем, это напечатать нельзя,
потому что публикация нанесет удар по престижу ученого, переделать же рукопись
невозможно, настолько она неудачна.
Ася в тревоге бросилась в Опушково, поговорила
с медсестрой и узнала: Лева вот уже полгода ведет себя неадекватно. Он
периодически теряет память, порой не способен вспомнить собственное имя! Но
потом вдруг к ученому возвращается ясность мышления.
Встревоженная Ася привезла в деревню врача, и
тот лишь развел руками, а потом стал сыпать непонятными терминами. Ася с трудом
разобралась в ситуации.
Оказывается, брат мужа давно болен. Отсюда его
нежелание выходить из дома и общаться с людьми. Болезнь не является
инфекционной, это сумерки психики. Страдающий подобным недугом человек поначалу
кажется окружающим вполне нормальным, даже близкие люди считают его попросту
чудаком, но потом светлых промежутков становится все меньше, и в результате
больной окончательно теряет способность адекватно оценивать мир, в котором
существует. Он превращается в младенца, из всех радостей у него остается лишь
еда. В состоянии «овоща» несчастный способен протянуть не один год при условии,
что за ним будут ухаживать сердобольные родственники.
