– Региночка, а если обойтись без
леденящих душу подробностей? – взмолилась я. – Покороче!
– Сейчас я произведу анализ, –
терпеливо пояснила подруга, – и сравню полученные данные с информацией из
базы. Если владелец волоса когда-либо попадал в поле зрения нашего центра, а мы
работаем с…
– То ты сообщишь мне его имя, –
невежливо перебила я Регину. – И я узнаю, кто хозяин бейсболки!
Збруева запихнула пузырек в какой-то аппарат,
чем-то похожий на кухонный комбайн.
– Нет, – сказала она, нажимая на
кнопки, – данные владельца бейсболки я не назову.
– Почему? – подскочила я.
– Могу сообщить, кто надевал головной
убор, – нудно пояснила подруга, – чей волос застрял в пряжке, но, как
сама понимаешь, на основании этих сведений невозможно утверждать, что данный
человек является владельцем бейсболки. Ее могли ему дать поносить, померить,
потеряли ее в конце концов…
У меня закружилась голова. Нет, Регина редкая
зануда!
– А если в твоей базе не найдется
материала для сравнения? – перебила я ее.
– Значит, владелец волоса останется не
определен.
– Замечательно!
– Конечно, – абсолютно серьезно
кивнула Збруева. – Ведь когда ты обнаружишь преступника, я сумею точно
ответить, он ли ходил в бейсболке. Поняла?
– Да, – мрачно кивнула я. –
Интересно, какова вероятность, что безумец, способный купить кепарик с
козырьком и черепом за восемь тысяч рублей, очутится в твоей базе?
– Это не моя база, а общая, –
меланхолично поправила меня Регина.
Я устроилась на табуретке. Збруева невыносима!
Интересно, как ее терпит дочь? Ленке надо памятник при жизни соорудить.
– Отлично… – бубнила Збруева, хватая
выползшую из аппарата бумагу, – теперь сюда… заработало… пошло…
Я уставилась на мигающий экран монитора.
– Что он делает?
– Ищет, – пояснила Збруева, –
сравнивает, анализирует. Зверь-машина!
– Как же вы работали раньше? Когда компов
не было?
Регина махнула рукой.
– Не спрашивай! Впрочем, анализ ДНК
делают не так уж давно, и мы… О! Есть!
Монитор прекратил мигать, на нем замерла
фотография и высветился текст.
– Нашел! – заликовала я. –
Обалдеть!
– Фомина Наталья Викторовна, –
начала озвучивать текст Регина, – тысяча девятьсот восемьдесят пятого года
рождения, десятое декабря, адрес по прописке – улица Красильщикова, дом
шестьдесят четыре, квартира два. Так, так… примерная дата смерти пятнадцатое
мая… ща… угу… ясно.
– Эй, эй, – заволновалась я, –
она умерла?
– Секундочку, – сказала
Регина, – сейчас. Вот оно. Хочешь подробности?
– Да!! – заорала я.
Из дальнего угла лаборатории донесся писк.
– Тише, – укоризненно сказала
подруга, – мышей испугаешь, они резкие звуки не выносят.
– Зачем тебе грызуны? – на секунду
отвлеклась я от дела.
– Для души, – улыбнулась
Регина. – Устану, посмотрю на них, и сердце радуется. Значит, так! Фомина
пропала, есть соответствующее заявление, потом было найдено тело в состоянии,
непригодном для опознания.
– Как же определили, что это Фомина?
– По карте зубного врача, – пояснила
Регина. – ДНК получили из волос, они застряли в расческе. Кроме того при
ней сумка была с паспортом.
– Интересно, – протянула я. –
Тело не опознаваемо, а ридикюль цел?
Регина поморщилась.
– Она сгорела на даче в бане, а сумка
осталась в доме, в ней и лежали документы. Хорошо хоть череп сохранился, очень
характерные зубы, через один на штифтах. Немного странно для молодой девушки,
но всякое случается. Эту кепку носила покойница.
– Здорово! – заявила я. –
Только она была на голове у парня.
– Значит, он взял чужую вещь.
– Когда умерла Фомина?
– Два года назад.
– Можешь определить время выдерга этого
волоска?
– Какое замечательное слово
«выдерг», – покачала головой Регина. – Похоже, несколько часов назад.
Однако странно!
– Надо же, – скривилась я, –
тебе что-то кажется странным?
– Конечно, – без тени улыбки
ответила Збруева. – Так не бывает: человек мертв двадцать четыре месяца, а
его волосы присутствуют на бейсболке, причем вырвали их только что. Нонсенс.
– Ты умеешь делать выводы, –
фыркнула я.
– Не стоит меня хвалить, такие же
соображения придут в голову даже младенцу, – ответила Збруева.
– Что у тебя еще есть по Фоминой?
– У меня – ничего.
– Поройся в данных, – терпеливо
сказала я. – Извини, я употребила не то выражение. Что есть в базе? Можешь
выяснить подробности дела?
– Вообще-то это запрещено, –
уперлась Збруева, – в базе хранятся сведения для внутреннего пользования.
– Представь, как Лев Яковлевич обрадуется
пейзажу… – тоном змея-искусителя пропела я.
Регина тяжело вздохнула и включила принтер, он
с тихим шуршанием стал выплевывать листы бумаги.
– Если разобраться, – начала
оправдываться она, – то ничего плохого я не совершаю, дело давно закрыто.
Так когда ты принесешь картину? У свекра через две недели юбилей.
– Завтра попрошу Кирюшу, он
привезет, – пообещала я.
– Очень хорошо, – обрадовалась
Регина.
Сев в машину, я принялась изучать добытые
материалы.
