– Ты о фруктах не рассказывала!
– Посчитала этот факт незначительным и…
– А ну, еще раз излагай все
сначала! – зашипел Костин. – Со всеми, даже ерундовыми, на твой
взгляд, деталями!
Когда фонтан сведений иссяк, майор вскочил и
начал бегать по палате.
– Он-то тебя узнал! И совершил ошибку,
назвал Лампой, когда якобы звонил сестре. Ты ему представлялась?
– Нет, – ошарашенно ответила я.
– Так откуда он твое имя узнал? Почему ты
не обратила внимания на этот странный факт?
– Ну…
– Баранки гну! – затопал ногами
Костин. – Надо было сделать стойку и не ехать никуда. А как он ловко
вынудил тебя слопать отравленное яблоко, болтая о вставных челюстях! Он
понимал: мало найдется женщин, которые стерпят подобные намеки. Ты мигом
купилась. Слава богу, что не съела плод целиком, едва надкусив, выбросила.
– А что в нем было? – затряслась я.
– Большая доза снотворного, смертельная.
– К-как она т-туда поп-пала? –
прозаикалась я.
– Перед вашим отъездом Антон пошел в
туалет и там шприцем загнал в плод лекарство, оно без вкуса и запаха.
– Вот почему мне внезапно захотелось
спать!
– И это от небольшого кусочка.
– Он решил убить меня!
– Точно.
– Вот дурак!
– Полагаешь? Нет, дорогая, наоборот, он
очень хитрый молодой человек, отличный актер с крепкими нервами. Как он
разыграл сцену «Звонок сестре», как врал на ходу, импровизировал!
– Идиот! – взвилась я. – Нас же
видели все в офисе! Антон не скрывал факт совместного отъезда, а уходя, громко
сказал: «Вернусь поздно». Не подумал о последствиях: вскроет патологоанатом мой
труп, проведет анализ на токсины – ба, а там снотворное. Его бы живо
арестовали!
– Вскрывать бы не пришлось, –
покачал головой Вовка. – Знаешь, что случилось? Ты по совету негодяя
нажала на газ, а впереди вообще не было дороги. Там обрыв, крутой, почти
отвесный, спуск к реке, его было не видно за туманом. Аборигены отлично это
место знают. Кстати, на дороге должен стоять знак: «Осторожно, крутой поворот»,
но его подростки снимают, забава у них такая. Антон ведь что задумал: машина
летит вниз, бак полный, ты ж его на колонке под завязку заправила, автомобиль
маленький, точно перекувырнется и загорится. А если не вспыхнет, то Антоша
поможет. Все шито-крыто, взрыв, и тела, считай, нет. Несчастный случай, никаких
сомнений. И сам он тоже погиб – поодаль борсетка валялась, с документами Антона
Зябликова. Супер! Коллеги подтвердят – они вместе уехали. Преступления нет,
есть ДТП. И ведь сволочуге повезло, план сработал, автомобиль перевернулся.
Тебе подфартило – машина сама загорелась – и бабахнуло!
Я потрясла головой.
– В чем фарт-то? Секундочку, каким
образом я осталась жива?
Костин упал в кресло.
– Тебя выбросило через разбитое лобовое стекло.
Конечно, по правилам в машине необходимо пользоваться ремнем безопасности, но
иногда случается, что нарушение правил спасает человека. Ты вылетела в кусты,
они спружинили, поэтому ты не сломала себе шею. И хорошо, что малолитражка
вспыхнула сама, иначе б убийца спустился в овраг, понял, что тебя в машине нет,
и вот тогда бы уж точно – покупайте бумажные цветочки. А так он увидел пламя,
услышал звук взрыва, швырнул вниз свою борсетку и был таков. Понимал, подлюка,
что сейчас народ из близлежащих домов примчится. Зябликов торопился, оттого и
совершил пару ошибок.
– Каких? – пролепетала я.
– Неинтересно о них сейчас
говорить, – прошипел Костин. – Ну, например, не приготовил второе
тело. Борсетку нашли, но никаких следов погибшего человека нет. Хоть какие-то
части тела остаться должны! Нестыковочка получилась, но даже у профи осечки
бывают.
– Ничего не понимаю, – простонала
я. – Кто тут профи?
Вовка неожиданно успокоился.
– Сейчас объясню, – сказал
он. – Кстати, ты молодец, почти дорылась до сути. Покалякал я тут со
старшими товарищами, пособирал слухи, и интересная картина нарисовалась. В
общем, слушай…
В середине пятидесятых годов двадцатого века,
когда во главе советского государства встал Никита Хрущев, абсолютное
большинство населения страны вздохнуло свободно. Слава богу, закончилась эра
террора, лагерей и доносов. Народ ждал освобождения невинных людей, реформы
судебной системы и пусть маленьких, но все же демократических изменений. Хрущев
объявил амнистию и реабилитацию, чем моментально заслужил любовь части граждан.
Но через некоторое время сотрудники правоохранительных органов схватились за
голову. Ветер перемен выдул из мест лишения свободы не только оклеветанных
людей, жертв культа личности, но и матерых уголовников, крайне опасных для
общества. Кое-кто из них очутился на воле по ошибке, кое-кто по глупости
опьяневших от ветра свободы чиновников, а кое-кто за вульгарную взятку. В СССР
начался всплеск уголовных преступлений, такой же, как после революции
семнадцатого года. Но большевики, сторонники жестких методов, в короткие сроки
создали ЧК и безжалостно истребили банды, а Никита Хрущев не мог мгновенно
закрутить гайки, мешал имидж отца-освободителя. Советскую Фемиду шатнуло в
другую сторону, теперь судьи зачастую выносили слишком мягкие приговоры, и
среди граждан вновь началось недовольство. Вместе с простыми людьми, не
понимавшими, почему жестокому убийце дали всего пару лет, возмущались и
милиционеры. Они-то точно знали, какая беда случится, когда преступник выйдет
на свободу. В коридорах различных ведомств, почти на самом верху и внизу, «на
земле», в давно не ремонтированных комнатках районных отделений, шушукались
сотрудники. А потом вдруг в разных городах СССР начались странные события.
Сначала в Екатеринбурге умер от инфаркта молодой парень, изнасиловавший и
убивший несколько детей, затем в Волгограде попал под поезд юноша-грабитель, в
Москве погиб от удара током маньяк, в деле которого судья не увидел
убедительной доказательной базы. Все смерти выглядели естественно, но по
столице змеями поползли слухи, люди, имевшие отношение к уголовному розыску,
прокуратуре и системе исполнения наказаний, были уверены: в стране действует
подпольная организация, которая сама вершит правосудие. Очень скоро стало
известно и ее название – «Белая стрела». Никто не мог точно сказать, откуда оно
взялось, но никто не сомневался – именно так следует именовать отряд
справедливых и честных.
Вовка перевел дух и посмотрел на меня.
– Слышала когда-нибудь о «Белой стреле»?
– Нет, – помотала я головой.
