– Сделаю, – коротко пообещал
он, – оплата вперед, сто процентов.
Тася получила от Бекки конверт, передала его
санитару. И сказала себе: теперь все, если сестра попросит о новой услуге, откажу,
больше не желаю плясать под чужую дудку.
Таисия была полна решительности. Но тут на
Бекки свалилось несчастье – погибла ее внучка Алиса, дочь сына Олега.
– Вот черт! – вскочила я. – Вот
черт! Не может быть! Бекки! Странного вида женщина в мини-юбках! Отвязная
мамаша Олега Турова, бабушка наглой Алисы, медсестры, которая работала у
стоматолога Марины Семеновны Коваленко и подменила рентгеновские снимки в карте
Наташи Фоминой… Ну и ну! И как я сразу не сообразила, о ком идет речь, услыхав
странное имечко Бекки? Алиса попала под машину, и она ваша двоюродная внучка.
Вы наверняка знали Наташу Фомину. Так, так, пазл начинает складываться…
Таисия Петровна вздрогнула.
– Я никогда не слышала об этой девушке.
– Она дружила с Алисой, частенько бывала
у той дома.
Медсестра исподлобья посмотрела на меня.
– Наверное, нехорошо так говорить, но
Алиса мне никогда не нравилась, очень наглая и хамоватая была, настоящее дитя
телевизора. Насмотрелась всяких неподходящих программ и копировала поведение
бездарных ведущих. Да что там, просто отвратительная девчонка! Правда, она
очень любила Бекки, прямо в рот ей смотрела, да и понятно почему: моя сестра
вела себя как подросток. Они с Алисой могли целый день прошляться по магазинам,
мерить вещи, прыскаться духами. Представляешь, один раз прихожу к ним, а
школьница с восторгом рассказывает, как они с бабушкой уперли в универмаге
комплект нижнего белья, причем идея украсть трусы с бюстгальтером принадлежала
Бекки. Она показала Алисе камеры наблюдения, хулиганки вычислили «мертвую зону»,
встали туда и сорвали с упаковки «защиту». Здорово?
– Да уж, – протянула я.
– Бекки не изображала из себя малолетку,
она ею была по сути, – в сердцах воскликнула собеседница. – Я
поражалась двойственности натуры сестры. С одной стороны, Бекки демонстрировала
ум, рассудительность, расчетливость, осторожность, а с другой – полнейшую
безголовость. Научила Алиску трюку с камерой и укатила в очередную поездку.
Ясное дело, девочка продолжала красть и очень скоро отточила мастерство
магазинного вора, ловко тащила все, что привлекало взгляд. Слава богу, она ни
разу не попалась. Нет, я в ее годы была другой: скромной, тихой, слушалась
отца. А Алиска росла оторвой!
Я с сарказмом посмотрела на возмущенную
женщину. Интересно, она всерьез сейчас говорит о своей скромности и
воспитанности? Немного странное заявление для человека, который с юных лет
занимается явно противозаконными действиями. Конечно, красть в магазинах
нехорошо, но, на мой взгляд, помогать отцу скрывать убийство еще хуже.
– А как она ужасно училась! – не
успокаивалась хозяйка квартиры. – Я устроила девчонку в медучилище и потом
от стыда краснела. Сплошные двойки! Она еле-еле диплом получила. Бекки тогда
попросила меня взять внучку на работу к нам в больницу. Я не хотела ее каждый
день видеть, понимала, что добра не будет, но как отказать сестре… Хорошо хоть
фамилии у нас разные, она Турова, я Сурганова, ведь на каждой пятиминутке Алису
ругали. Слушаю, как ее склоняют, и радуюсь: слава богу, не знает народ, кем мне
лентяйка приходится. Потом Олег дочурку в другое место пристроил, к
стоматологу.
– Думаю, вы не очень горевали, когда
Алиса погибла, – жестко сказала я.
Таисия Петровна попыталась изобразить скорбь:
– Когда девушка умирает, не дожив до
двадцати пяти…
Но тут злость в ней одержала верх над желанием
казаться милосердной.
– Да! – рявкнула она. – И не
надо считать меня бессердечной! Я считаю, что Господь явил милость, когда
прибрал ее. Алиса все равно в конце концов оказалась бы в тюрьме! Знаете,
почему она из больницы спешно уволилась? У нас наркотиков недосчитались! Я
сразу сообразила: ее работа. Но происшествие спустили на тормозах – главврач не
захотел огласки и сумел замять начинавшийся скандал, Алиска подала заявление об
уходе и смылась. Ей повезло, выдернула хвост из капкана, но ведь постоянно так
не могло быть, рано или поздно случилась бы беда.
Медсестра замолчала.
– Смерть Алисы показалась вам не самым
худшим выходом из ситуации, – резюмировала я.
Таисия Петровна кивнула.
– Да, сначала я так считала. Но все вышло
очень плохо. Знаешь примету про привязь?
– Что? – не поняла я.
– Некоторые люди, – пояснила
собеседница, – очень горюют по умершим, прямо разума лишаются. Церковь,
кстати, подобное поведение не приветствует, покойного следует вспоминать изредка,
на то в году специальные дни имеются. Но кое-кто льет слезы годами. Олег и
Бекки очень переживали несчастье. На похоронах Алисы моя сестра положила в гроб
свой носовой платок. Я сказала: «Немедленно достань, это плохая примета, нельзя
ничего своего в гробу оставлять, иначе привязь получится, ну вроде невидимая
нить из земли протянется и тебя на тот свет утащит». Но Бекки не послушалась. И
что вышло?
– И что? – эхом отозвалась я.
– Сначала Олег умер – он после смерти
дочери пил, не просыхая, и попал в ДТП, – еле слышно завершила рассказ
Сурганова, – а потом и Бекки скончалась.
– Давно ваша сестра умерла?
– Два года назад. И знаешь, – моя
собеседница неожиданно усмехнулась, – мне вдруг стало комфортно. Я почти
забыла страх и ужас, начала жить спокойно, без всяких чужих заданий. Ем, пью и
одеваюсь на зарплату, доллары, полученные от Бекки, не трачу, это грех, сдаю ее
квартиру – она мне по наследству отошла. Вот только сейчас мне показалось… что
ты от нее… что жива она…
– Вы же видели сестру в гробу, ходите к
ней на могилу, – попыталась я вразумить ее.
– Нет, – помотала головой
она, – Бекки погибла в рейсе, очень далеко отсюда, на Дальнем Востоке. Во
время остановки на одной станции она побежала зачем-то в здание вокзала, прямо
через пути, и попала под поезд. Ее там и похоронили. Так что не видела я Бекки
мертвой.
– Вы не захотели перевезти тело в
Москву? – изумилась я. – А так долго рассказывали о своей
трогательно-нежной любви к сестре!
Таисия Петровна всхлипнула.
– Дурацкое совпадение. Бекки ушла в рейс,
а я… Понимаешь, я верю в бога. Не так, как все сейчас, показушно, а
по-настоящему, глубоко! Понимаешь?
– Понимаю, – растерянно откликнулась
я. А что еще можно сказать в подобной ситуации?
